Таким образом, «На красном коне» заканчивается пониманием и согласием. Ретроспективно кажется ясным, что величайшим заблуждением героини была вера в то, что она женщина среди женщин, похожая на других женщин, хотя этого не было, никогда не было. Она была избранной с самого начала. Ее отличие — ее возвышенная страсть, ее сила, ее творчество — приговаривает ее уничтожать любую возможность постоянного личного счастья и разрешает ей пожертвовать жизнью дорогих людей. Язык и ритм поэмы отражают превращение, а последние строфы в своей спокойной простоте являются ее триумфом. Прозрачность идеи в последних четырех строфах отражают заключительное принятие поэтом своей судьбы и вновь обретенной ясности.
Не Муза, не Муза, — не бренные узы
Родства, — не твои путы,
О, Дружба — Не женской рукою, — лютой,
Затянут на мне —
Узел.
Сей страшен союз. — В черноте рва
Лежу — а Восход светел.
О кто невесомых моих два
Крыла за плечом —
Взвесил?
Немой соглядатай
Живых бурь —
Лежу — и слежу
Тени.
Когда Цветаева работала над поэмой «На красном коне», она преодолевала одно из своих депрессивных настроений. В сущности, она была более чем вознаграждена за свои страдания как женщина подтверждением внутренней связи с «мужчиной» внутри нее: Гений, который вдохновлял ее, который напоминал ей о ее превосходстве, который защищал ее от страданий жизни. Основная цель поэмы — оправдать ее жизнь.
Некоторые аспекты поэмы напоминают ее детскую фантазию — Черта. Кого напоминает нам Гении на красном коне, как не Черта? У Черта тоже были холодные и беспощадные глаза; он тоже выбрал ее, потому что она была не такой, как все; он тоже был суровым и властным. Как и Гений, Черт также избрал ее быть поэтом, а «не любимой женщиной». Однако Черт пустил ее в свое сердце, и у него было теплое львицыно тело, тогда как Гений был закован в латы. Черт всегда ждал Марину, а в поэме «На красном коне» она вынуждена преследовать Гения. Эти различия обнаруживают перемену в направлении развития Цветаевой как поэта. Придя к соглашению со своей творческой судьбой, она теряет надежду на личное счастье.
В Гении Цветаевой мы видим как ее собственную неистовую, мужественную природу, так и холодную, отвергающую, причиняющую боль натуру ее матери. Не от матери ли она узнала, что нужно пожертвовать всеми инстинктивными удовольствиями во имя «долга и души»? Не романтические ли герои матери научили ребенка добиваться недостижимого? Заменять реальное воображаемым? Не недостаток ли ответного чувства матери ранил ее так рано и так глубоко, что наиболее частым ее чувством было страдание? В поэме «На красном коне» противоречивые стороны личности Цветаевой достигают некоторой интеграции. Бог-Черт слились, хотя и временно, и некоторое время служили ей, предоставив свободу найти более возвышенную веру в собственном голосе. Когда поэма «На красном коне» была закончена, Цветаева писала Ланну:
