. Внимание властей к этому вопросу объяснялось не только желанием узнавать о тайных помыслах (начиная с Петровского времени, священники должны были доносить о противозаконных деяниях, которые открывались на исповеди). На протяжении первой половины и середины XVIII века шла ожесточённая борьба государства с расколом, и если кто-нибудь не желал приходить на исповедь и к причастию, то такой мог оказаться явным или тайным раскольником. А приверженцев старой веры не считали возможным привлекать в качестве свидетелей в судебных тяжбах. Соответственно, 17 декабря 1745 года было принято постановление Сената «О праве подсудимых отводить свидетелей, не бывших три года у исповеди и Святого причастия»
[61]. Кроме того, исповедь и причастие (наряду с ношением креста и посещением церкви) в обыденном сознании той эпохи означали, что человек не замешан в колдовстве
[62].
Первое причастие происходит уже при крещении младенца. И Мавра, и Акулина, разумеется, получили должное причащение в младенчестве. Когда они признавались, будто «от роду своего ни разу» у причастия и исповеди не бывали, то имели в виду – в сознательном возрасте. Церковь определяла семилетний возраст как рубеж, когда наступает ответственность человека за свои поступки. После можно было не только причащать, но также исповедовать. Государственная власть, дисциплинируя подданных в их отношении к исповеди и причастию, указывала, что это должны делать все люди «от седьми и до самых престарелых лет»[63]. 22 декабря 1785 года был подписан указ Екатерины II «О дозволении малолетным, коим минуло 14 лет, просить Попечителей, по прошествии же от роду 17 лет вступить самим в управление имения, но прежде 21 года не продавать и не закладывать оное без согласия Попечителей». Там говорилось определённо: «Малолетному по прошествии от роду 17 лет вступать в совершеннолетство», причём это касалось людей обоего пола[64]. Так что и 14-летие тоже было важной вехой юридически определяемого взросления. Указ этот касался дворянских детей, но, по логике тогдашнего законодательства, его формулировки можно было применять и к иным ситуациям. Из него следует, что, имея от роду 18 или 20 лет, человек вполне мог отвечать за себя и уж к исповеди и причастию обязан был являться[65].
В то время действовали губернские совестные суды. Они служили в качестве специальных учреждений, в частности, для процессов над малолетними обвиняемыми. В 1787 году Вятский совестный суд разбирал дело о крепостном парнишке из Уржума, который бежал из-за побоев. Когда выяснилось, что ему не 16, а 18 лет, то дело передали в другую инстанцию – Вятский уголовный суд
