Но в настоящий восторг Кассий приходил от звука труб, ибо его специальностью была война. В этом смысле он больше походил на Цезаря, нежели на Брута. Как и Цезарь, он со всей серьезностью заботился о своей dignitas. В переписке Цицерон называл Кассия «самым храбрым мужем, который, после того как ступил на форум, не совершил ничего, что бы не было преисполнено славнейшего достоинства».
Его час настал в 53 г., на римском Востоке. Кассий тогда был помощником Марка Лициния Красса, наместника Сирии, и фактически его заместителем как командующего. Красс надеялся на славную победу над парфянами, но потерпел поражение в битве при Каррах (совр. Харран в Турции). Потери его армии (40 тысяч человек) были чудовищными, и в дополнение к ним парфяне нанесли римлянам еще одно оскорбление, захватив несколько орлов легионов Красса[74]. Сам Красс был убит во время переговоров после сражения.
Только Кассий сумел спасти в этой ситуации запятнанную честь Рима. Он тщетно призывал к осторожности перед битвой, а после нее играл ключевую роль в отступлении уцелевшей части армии в Сирию. Порядка 10 тысяч воинов были обязаны ему жизнью[75].
С 53 до 51 г. Кассий фактически являлся наместником римской Сирии. В 51 г. он устроил засаду на парфянскую армию, когда та совершала вторжение в провинцию, и дал бой, в котором старший военачальник вражеской армии получил смертельное ранение. Парфяне покинули Сирию, Кассий мог заявить о победе. Он написал в Рим, что парфянская война окончена, и его доклад был зачитан в сенате.
Это было очень кстати, ибо прежде сенаторы высмеивали его. Когда он написал в Рим о парфянском вторжении в Сирию, поначалу все даже сочли это выдумкой — прикрытием для учиненного Кассием грабежа. Сенаторы заявляли: то была «странная война». Кассий якобы пропустил через границу каких-то соседей-арабов, а затем объявил, что это было парфянское вторжение. В общем, в Риме посчитали известие какой-то интригой. Но затем последовало независимое сообщение от одного из римских союзников, подтверждающее информацию о нападении парфян, и Кассия начали воспринимать всерьез.
Впрочем, у сенаторов были основания считать Кассия алчным. Как и большинство римских наместников, он грабил провинциалов. Римские аристократы смотрели на торговлю с презрением, а Кассий азартно скупал и перепродавал сирийские товары. Если верить позднему (и не вполне надежному) источнику, он получил прозвище Кариот («финик») — явно не слишком лестное. В то же самое время Кассий вторгся в Иудею и обратил в рабство около 30 тысяч евреев. А торговля рабами была в те времена масштабным и прибыльным бизнесом.
