Но в этот самый момент осмотр джакузи — драгоценного джакузи Энди, которое меньше чем через неделю будет заполнено пивом и чьей-нибудь рвотой, если вечеринка Брэда пройдет, как запланировано, — подошел к концу, и все вернулись в дом. Я махнула Крейгу, чтобы он следовал за мной и отправилась наверх, где надеялась продолжить разговор без помех.
Во всяком случае, без помех со стороны живых. Джесс — другое дело.
— Nombre de dios. — Он вздрогнул, оторвавшись от «Критической теории со времен Платона», когда я, постучав, открыла дверь и вошла в комнату с Крейгом, следующим за мной по пятам. Гвоздик, кот Джесса, выгнул спину, пока не увидел, что это всего лишь я — с еще одним из моих противных призрачных дружков — и успокоился, снова улегшись возле хозяина.
— Извини. — Увидев, что взгляд Джесса быстро переместился с меня на призрака за моей спиной, я поспешила их представить друг другу: — Джесс, это Крейг. Крейг — Джесс. Вы двое должны поладить. Джесс тоже мертв.
Однако для Крейга, похоже, вид Джесса, — который, как обычно, был одет и обут в то, что было на пике моды во времена, когда он был жив, году эдак в тысяча восемьсот пятидесятом, а именно белую просторную рубашку с глубоким вырезом, слегка обтягивающие бедра черные брюки и черные кожаные сапоги до колен, — оказался немного чересчур. На самом деле гораздо больше, чем немного, потому что у Крейга подкосились ноги, и он тяжело осел — ну, настолько тяжело, насколько мог кто-то, не имеющий реального тела, — на край моей кровати.
— Ты пират? — спросил он Джесса.
В отличие от меня, Джессу это не показалось смешным. Наверное, сложно его в этом винить.
— Нет, — отстраненно ответил он. — Я не пират.
— Крейг, — начала я, попытавшись сохранить серьезное лицо, но не удержавшись от улыбки, несмотря на то, как на меня зыркнул Джесс. — Серьезно, подумай. Должна быть причина, по которой ты до сих пор болтаешься тут, вместо того чтобы отправиться по месту назначения. Как думаешь, что это может быть? Что тебя держит?
Крейг наконец оторвал взгляд от Джесса.
— Не знаю. Может, то, что я не должен был умирать?
— Ла-а-адно, — протянула я, пытаясь сохранять спокойствие. Потому что на самом-то деле, каждый так думал. Что умер слишком молодым. У меня бывали случаи, когда ребята, отдавшие концы в возрасте ста четырех лет, жаловались мне, как несправедлива к ним судьба.
Но я пыталась оставаться профессионалом. Я хочу сказать, медиаторство, в конце концов, — это моя работа. Не то чтобы мне за нее платили, если только не считать, ну знаете, положительного влияния на карму. Ну, я надеюсь.
