— А вы сами поправьте, как другим.
Невский вышел из-за стола, положил руку на плечо Коробову:
— Легкого хлеба захотел.
Яков Коробов пошел, в который раз уже, переделывать статью.
После этого дела у него пошли лучше. Писал он много и бойко — слава могла вскружить голову. Тогда Невский рассказал ему, как Чавга Зулын стал Батором.
На берегу Буир-Нур в юрте родился мальчик. Мать его назвала Чавга Зулын. Мать его хорошо кормила своим молоком, он рос не по дням, а по часам. Потом мать сказала ему, хотя он еще и не все понимал: «Теперь будешь пить кумыс». Чавга стал расти еще быстрее, но от матери не отходил, она его таскала на своей спине, а когда подрос, становила позади себя в седло, и он привык к верховой езде. Однажды Чавга сказал: «Я сам хочу ехать на лошади». Мать не возражала, Чавга хватался за стремя, подпрыгивал, но луки седла не мог достать. «Подожди, сынок, я тебя подсажу»; Мать подсаживала его долго, пока он не подрос. «Ну, а теперь садись сам на коня и скачи».
Чавга Зулын вырос сильным, он лучше всех скакал, лучше всех стрелял из лука, его в сомоне (деревне) называли тархан таян аврага — чемпион чемпионов. Сын сказал матери: «Я самый сильный на всем свете». Мать огорчилась такими словами. «Ты видишь, мать, я выше всех ростом, я шире всех в плечах». — «Верно, — сказала мать, — в нашем сомоне нет тебя сильнее, а свет — это весь мир, он очень большой, там есть сильнее тебя». — «Я их всех одолею!» — запальчиво воскликнул Чавга Зулын и побежал седлать коня. Мать вышла к нему, взяла в руки повод и сказала Зулыну: «Нет, сын, ты не одолеешь их, ты подрос, чтобы достать луку седла, но ты еще не набрался скромности». — «А что такое скромность?» — спросил Чавга. «Это от мудрости, она удваивает силы». — «А где мне ее взять?» — «Будешь любить людей, уважать их, прислушиваться к их советам — у них и возьмешь».
Чавга Зулын долго искал скромность и не заметил, как люди его стали звать «Батор».
Вначале Коробов обиделся на Невского, а потом сообразил, что скромность, которая пошла на пользу Чавга Зулыну, и ему не будет обузой.
В январе 1940 года Яков Коробов, как он говорит, «знакомился с линией Маннергейма». Тогда Коробов был корреспондентом «Правды». Потолкался он в штабе фронта, побыл в армейских соединениях и потом очутился в роте. В своем блокноте он написал: «Мое появление здесь дружно приветствовала артиллерия финнов, подкрепляя довольно организованный хор пулеметным и ружейным огнем». Появились и унылые строки: «День, а тишина, как ночью. Тоскливо». А что дальше было, можно прочитать в «Правде». Он не писал и не рассказывал только о себе, а рассказать было что.
