А еще отправят в аглицкий Бристоль комиссию для закупки цинка, и чтоб мастера узнали, как оный металл правильно делается. И если удастся закупить много этого материала, то начнется чеканка новых копеек и денег из названного царем сплава – латуни.
Александр Алексеевич тяжело вздохнул – как генерал-прокурор он был обязан контролировать выполнение всех указов и повелений самодержца, и выискивать всяческие злоупотребления и нерадивость. А потому еще Петр Великий называл поставленного на эту хлопотливую должность сановника Павла Ягужинского – «оком государевым».
Сейчас объем возложенных императором Иоанном Антоновичем поручений резко увеличился, и князь старался изо всех сил их выполнить надлежащим образом, дабы упрочить свои позиции среди сенаторов и министров, и стать вторым лицом в государстве. Так как канцлер Михайло Воронцов до сего времени пребывает за границей, совершенно отстранившись от всех дел. Туда его фактически выставила сама царица. Но в то же время не отрешила от самой высокой должности в империи, так и не найдя на этот пост достойного сановника.
– А здесь что написал его величество, – устало вздохнул Вяземский и стал читать листок бумаги.
Указ был на удивление короткий – поручить графу Бецкому и графу Ивану Шувалову подготовить все необходимые документы для организации университета в Санкт-Петербурге, а также создания Коллегии Просвещения. Впрочем, последняя задумка царя вполне здравая, и пользу принести может немалую. В отличие от бредней французских «просветителей», с которыми вела переписку императрица…
Кобона
Иоанн Антонович
после полудня 9 июля 1764 года
– Знаком я с оным Аббакумом Мироновым со времен службы в Смоленском полку, воевали вместе с пруссаками, – Лавров судорожно вздохнул, говорить с вывернутыми из плеч руками было больно. Гвардеец всхлипнул, Иван Антонович жестко усмехнулся – все же он морально додавил убийцу, поставив его в безвыходное положение.
Надо было, чтобы преображенец поверил в его патологическую жестокость, и этот фокус в очередной раз Ивану Антоновичу удался. Да и играть особо не пришлось – он чувствовал ненависть к Лаврову, причем жгучую, способную сотворить большое зло.
Понятное дело, что не стал бы предавать казням невинных людей, но тут иные правила – за вину одного с попыткой цареубийства, можно взыскать с рода, такое поймут и не осудят. Бывало не раз в русской истории, и совсем недавно – царицы про декларируемый кроткий нрав голубиный мгновенно забывали, если речь шла о злоумышлении на их власть, не говоря уже о своих венценосных особах.
