Юрий замолчал, прикусив губу и крепко держа рубиновый крест в ладони. Надевать себе его на шею, как погибший пращур, он не стал – просто испугался, что этот артефакт сработает не так как нужно. Уж лучше здесь сидеть в пещере, в непонятно каком времени, не зная, что тебя ждет в будущем – чем подыхать раздавленным в лепешку под завалами.
Как-то не тянуло его в 21-й век, ничего доброго там Галицкого, как не крути ситуацию, не ожидало…
– Надо, есть такое слово…
Юрий опасался вылезать наружу, но его порядком мучила жажда, и желудок все чаще издавал протестующие звуки, требуя еды, хоть бы окаменелого сухаря или куска лепешки.
Да и любопытство толкало Галицкого на опрометчивый шаг – что может быть найдено в брошенном мешке?!
Ведь зачем-то умирающий парень волок его до пещеры, истекая кровью и теряя последние силы?!
Юрий бросил взгляд на остывающее тело пращура, уже привычно встал на четвереньки, вздохнув – синий кафтан после таких пробегов вскоре станет грязно-белым, придется мел как то из ткани выбивать. Добрался до самого входа в лаз и долго лежал, прислушиваясь к звукам – не треснет где рядом веточка, ведь продираться через густой кустарник беззвучно даже у зверя не выйдет, любой спецназ себя треском выдаст. А еще со страхом в душе ожидал, что услышит приглушенную татарскую речь – худо-бедно, но десяток слов знал, а потому мог различить.
А вот с той стороны Донца звуки ружейной пальбы доносились редко, а пушечных выстрелов вообще не прозвучало, только порывом ветра донесло радостный татарский визг да обрывки русского мата – их ни с чем не спутаешь, с молоком матери слова впитываешь.
Полежав пять минут на теплых камнях, Юрий ящерицей выполз из дыры и приник к земле за раскидистым кустом, что закрывал вход в пещеру от любых глаз. Судя по диким воплям, казачий острожец сейчас брался штурмом. Приподняв голову и раздвинув колючие ветки, Юрий стал сверху обозревать идущее внизу сражение.
Башня крепостицы горела, в лазурное, без одного облачка небо, поднимался густой столб черного дыма. К великому удивлению Галицкого, бревенчатый тын у ворот был обрушен в ров, так что татарам не пришлось выбивать створки тараном. Несколько казаков, на медных пластинах доспехов которых отражали блики солнечные лучи, отмахивались саблями и пиками от густой толпы татар, что с нахрапом лезли в пролом, размахивая кривыми саблями. Причем поднимались по трупам в прямом смысле – в упор грохнула пищаль, снеся двух степняков с ног, их одноплеменники на это не обратили внимания, спокойно наступая на упавшие тела.
