— Кха-кха! Курить вредно! — раскашлялся демон-медик, случайно вдохнув дыма из самокрутки Присциллы.
— Жить вообще вредно, от этого умирают, слышал? — равнодушно бросила кирин в ответ.
— Ты даже не знаешь, что в этих листьях содержится! — кажется, Данте искренне хотел помочь, а не просто не желал быть пассивным курильщиком.
— Точно ничего сильно ядовитого, иначе бы их в парную не тащили, — всё так же безразлично отбрила жрица. — А остальное переживу как-нибудь.
— Или нет.
— Или нет.
— А говорят, у медиков юмор чёрный, — вздохнул лучник.
Оказывается, за банный веник она вчера схватилась не просто так, а уловив знакомый аромат того самого ладана, что у неё сперли вместе с трубкой. Что интересно, рецепта изготовления эссенции для разведения в смоле у Лоли в записях не нашлось. Да и про само растение вместо рецептов записано было примерно следующее: «ветви с листьями пригодны против моли и придают помещению приятный аромат». Не удивительно, что прошлые владельцы заимки заморочились нарезать себе именно этих прутьев для бани.
Однако веник всё-таки оказался не прост. Растение сработало как концентратор жреческой магии во время каста, усилив эффект проклятия против паука, правда, впитав часть энергии и загоревшись. Надо полагать, именно потому для ритуалов его эссенцию готовили в форме курительного ладана, заодно очищая от всего лишнего. Нашу жрицу «лишнее» ничуть не смутило, потому веники были ощипаны от высохших листьев и в рекордные сроки освоена кустарная технология сотворения чего-то среднего между сигарой и «косяком». Теперь кирин дымила при всяком удобном случае, то ли надеясь наконец достучаться до своего бога не мытьём, так катаньем, то ли просто потворствуя земной привычке…
— Наро-од! Все сюда, скоре-е-ей!!!
— Да твою ж мать! Что теперь?! — мы не сговариваясь бросились сквозь заросли на голос товарища. На удивление, проклятого всем культами Хана никто не жрал, и сам он не провалился в болото и не наступил на ядовитую змею. — Что?!
— Дорога… — он ткнул пальцем в просвет между деревьями.
Оп-па. Вот так сюрприз.
— Следы копыт, и свежие, как мне кажется, — Сугроб поднялся с корточек, закончив с изучением полосы влажной грязи на месте пересохшего лесного ручья. — У них края ещё не оплыли.
«Дорогой» то становящуюся широкой, то сужающуюся до ширины ладони лесную тропу называть, наверное, всё-таки не стоило. С другой стороны, в здешних глухих местах её вообще «трактом» можно было величать.
