– Думаешь? – я уже начал жалеть о покупке. – Да я взял ее для пары кадров. Когда в магазин завезут стоящие камеры, подберу себе что-нибудь, или когда у нас построят свой магазин…
– Когда соберешься, возьми меня с собой, – предложил Вендалл. – Я знаю все о любой камере.
На следующий день после полета в Плейку я впервые увидел вьетнамцев. Сотни вьетнамцев.
– Мы расчищаем территорию вот тут, – Шейкер указал на точку за пределами северного периметра, собрав нас у карты в оперативной палатке, – под заправочную станцию. Работают вьетнамцы. Они начали пару дней назад, и теперь наша очередь отправлять туда наблюдателя. Мэйсон, готовься.
– Что конкретно нужно делать?
– Просто смотреть. У них есть вьетнамский прораб, который знает, что к чему. Ты должен следить, чтобы они работали и не дурили.
– Не дурили?
– Ага. Мы нашли обтесанные колышки, которые указывали прямиком на наши пулеметные и минометные позиции. Среди рабочих по-любому есть вьетконговцы.
Фургоны с вьетнамцами уже стояли на месте расчистки, когда сержант Мейерс привез меня туда на джипе. Четыре больших двухсполовинойтонника привезли сто пятьдесят беженцев: мужчин, женщин и детей, которые, как мне сказали, были только рады возможности подзаработать. Мужчинам платили сотню пиастров в день, женщины и дети получали по семьдесят пять. (Один пиастр равнялся примерно одному центу.) Когда мы с Мейерсом остановились, водители грузовиков разрешили рабочим вылезать.
Я совершенно не представлял, что делать дальше, но тут в дело вмешался прораб. Черные пижамы с коническими шляпами высыпали из грузовиков и целенаправленно поспешили в разных направлениях, пока босс выкрикивал приказы. Несколько подростков замешкались у одного из грузовиков, и прораб тут же подлетел к ним, раздавая пинки. Из него бы вышел отличный сержант. Уже через пять минут я оказался в центре вьетнамских крестьян, которые размахивали мачете и сверкали топорами, постепенно расширяя границы области расчистки и кромсая лес подобно большим озверевшим термитам.
Прораб окинул взглядом происходящее, убедился, что всем нашлось дело, и направился ко мне с широкой улыбкой:
– Хорошо, Да ви? – это слово обозначало капитана.
Никто из нас обоих не знал, как будет «уорент» по-вьетнамски.
– Ага. Я смотрю, ты тут навел порядок.
– Хорошо?
– Да.
– Ага.
– Как тебя звать?
– Нгуен, Да ви.
Я увидел группу подростков, которые переговаривались, глядя на лагерь.
– Что эти ребята там делают? – я указал рукой.
