Общение с Чаплином продолжилось и после встречи в Голливуде. В феврале 1931 года в рамках продвижения новой картины «Огни большого города» актер посетил Великобританию. Премьер-министр Рамсей Макдональд (1866–1937) пригласил его в загородную резиденцию главы британского правительства – Чекерс. Приглашение также поступило от Уинстона Черчилля, который был рад принять кинозвезду в своем загородном имении – Чартвелле. Впоследствии Чаплин вспоминал о Чартвелле как о «прелестном старом доме, скромно, но со вкусом обставленном и по-семейному уютном». По его словам, он был «пленен простотой и почти спартанскими вкусами его обитателей».
Во время поездки Чаплин сильно замерз. Черчилль предложил гостю принять ванну и переодеться. Он проводил его в свою спальню. «Спальня Уинстона служила ему одновременно и библиотекой, – пишет Чаплин. – Книги, не помещавшиеся на полках, лежали на полу у стены. Одну стену целиком занимали стеллажи с отчетами о заседаниях парламента. На полках было также много томов, посвященных жизни Наполеона»[132].
Чаплин приехал не один. Его сопровождал друг, художник-карикатурист Ральф Бартон (1891–1931), спустя три месяца покончивший жизнь самоубийством. К моменту приезда гостей в Чартвелле находились личный парламентский секретарь хозяина дома Роберт Бутсби (1900–1986), близкий друг Брендан Брекен (1901–1958), брат Черчилля Джек (1880–1947), племянник Джон (1909–1992), а также дочери: старшая – Диана (1909–1963) и младшая – Мэри (1922–2014).
Вначале диалог не складывался. Гость стал рассуждать о политике, заявив, что возвращение Великобритании к золотому стандарту – огромная ошибка. В свое время Черчилль приложил руку к этому неоднозначному решению, и слушать об этом в собственном доме ему было неприятно. Почувствовав его настроение, Чаплин исполнил несколько номеров из фильмов, включая знаменитый танец из «Золотой лихорадки». Атмосфера стала наполняться дружелюбием. Черчилль вошел в свое привычное состояние, начал много говорить и шутить[133].
Чаплин сказал, что собирается встретиться с лидером Индийского национального конгресса Мохандасом Карамчандом Ганди (1869–1948), который в этот момент находился в Лондоне.
– Мы слишком долго потакали ему, – сказал Брекен. – Пусть он объявляет свои голодовки – все равно его надо посадить в тюрьму и держать там. Если мы не проявим достаточной твердости, мы потеряем Индию.
– Держать его в тюрьме проще всего, но что толку? – возразил Чаплин. – Посадите одного Ганди, появится новый. Ганди является символом чаяний индийского народа, и пока они не осуществятся, один будет сменять другого.
