Ладно, времени немного, так что попробуем без лишних маневров. Напролом. Действуя по принципу полученной мною в Фегерваре штурмовой винтовки: «Враг за укрытием? Не беда, бей через стену, пробивает два метра кирпича».
Усевшись на подлокотник кресла, я как раз и заставил материализоваться в руках штурмовую винтовку – чей ствол смотрел теперь прямо в сидящую на подоконнике целительницу.
– Ливия, – совершенно спокойным тоном обратился я к ней.
– Да? – вопросительно приподняла она бровь, совершенно игнорируя направленное в нее смертельное оружие.
– Какой богине ты служишь?
Вопросу Ливия удивилась. И в ответ очень внимательно на меня посмотрела.
– Это некорректный вопрос, Рейнар.
– И все же.
– У тебя должны быть веские причины для того, чтобы разговаривать со мной в таком тоне, – медленно и спокойно произнесла Ливия. – И прежде чем ответить на твой вопрос, я хотела бы их услышать. И направленная на меня винтовка, из которой ты легко можешь меня убить, если захочешь, это не та причина, которая может заставить меня ответить на твой вопрос, сохранив взаимное уважение.
– Блайд погиб.
После моих слов Ливия вздрогнула. Она побледнела, ее лицо изменилось. Я видел, что девушка потрясена. И видел, что она хочет подтверждения моих слов. Но у индигетов не принято переспрашивать – это воспринимается как урон чести.
– Я видел его смерть в храме Двуликого бога, – произнес я, заставив перстень сверкнуть силой, подтверждая искренность моих слов.
– Остальные? – шепотом спросила Ливия.
– Не знаю. Я видел только его смерть. В Скаргейле, в гостинице где он должен был нас ждать. Блайда убили инквизиторы, без шанса и без права на поединок, поэтому полагаю, что и остальные солдаты отряда не ушли. И я надеюсь, что они мертвы, а не в плену.
Долгое время в комнате стояла тишина.
– Поэтому, – нарушил я молчание, – у меня есть все основания уверенно подозревать, что всех нас в Скаргейле ждет или смерть, или застенки Инквизиции, которая будет судить нас за измену Империи. И я сейчас очень бы хотел, чтобы ты назвала свое истинное имя, имя фамилии, а также бога или богиню, кому служишь, – спросил я, посмотрев целительнице в глаза.
– В семнадцать лет я приняла посвящение как жрица Асклепия. Веру я поменяла, потому что Асклепий и его жрецы меня предали и обрекли на смерть, а Морриган спасла мою жизнь и душу. Я служу ей, и именно по повелению нашей с тобой богини охраняю твою жизнь, – подняла руку Ливия, и ее кисть объяло густое зеленое Сияние. Сквозь которое проглянул непроглядный мрак, широко раскрывшись крыльями ворона.
