Попытавшись пошевелиться, я застонал от невыносимой боли и странного чувства нахлынувшей тяжелой тоски. Скрипнув зубами, преодолевая сопротивление непослушного тела, я с неимоверным трудом начал подниматься. Зашипев сквозь стиснутые зубы, со стоном усилия подтянул под себя колени и приподнялся на непослушных руках.
Встав на четвереньки, взял паузу отдышаться – даже такое изменение положения тела стоило мне невероятных усилий. Помотав головой по сторонам, огляделся. Без изменений: вокруг лишь голый камень и густой молочный туман насколько хватает взгляд. А хватало ненамного, буквально на десяток метров.
Несколько минут мне потребовалось, чтобы более-менее вернуть контроль над телом. И когда я наконец поднялся, настороженно озираясь, туман вдруг расступился. Только в одном направлении, как будто лишь часть занавеса отодвинули.
Моему взору предстало лежащее вдали поле. Долина, стиснутая уступами каменистых скал, между которыми кипела страшная битва. Сражались безо всякого порядка – тысячи воинов, каждый сам за себя. И стоило мне только присмотреться, как картинка вдруг приблизилась, и я увидел происходящее совсем близко, а в уши мне ударили звуки битвы.
Мелькали мечи, сверкали вспышки выстрелов, взрезали воздух конструкты заклинаний, горела земля и плавился камень. На поле тысячи воинов остервенело убивали друг друга самыми разными способами, причем кто за кого было совершенно неясно. Но подобное я видел и раньше; удивительным оказалось для меня то, что над битвой мелькали белые крылья валькирий, уносивших павших воинов. Девы войны несли тела к огромной крепости с воротами высотой… метров в двести, как минимум – невероятное сооружение.
Мой взгляд, скользнув за одной из валькирий, приблизился к крепости, позволяя рассмотреть все в мельчайших деталях. И я видел, как едва достигнув ворот воины воскресали, самостоятельно заходя внутрь; провожая одного из них глазами, я, словно невесомым призраком проник внутрь. И сначала услышал звуки веселого пира, а потом и увидел собравшихся в огромном зале тысячи пирующих воинов.
Вальхалла. Надо же, неожиданно.
Кому забвение в Посмертии, а кому вечный пир и бой.
Обхватив голову руками, я потер виски. И едва мне стоило отвести взгляд, как шумы пира и битвы моментально прекратились, и я вновь оказался в белом безмолвии. Как только крепость и битва исчезли из поля зрения, вокруг все вновь заполнило мглой тумана. Из которого проявились очертания человека.
