— Чудо… Моё чудо… — всё бормотала я, чувствуя, как по щекам катятся горячие слёзы.
Слёзы горячие, а на душе холодно, и ощущение, будто вокруг Антарктида. Почему?
— Я… Он говорил…
— Тихо-тихо, — укладывая на кровать, проговорил инкуб. — Сейчас тебе будет легче, хорошая моя… Не плачь!
Он торопливо переметнулся к столу, плеснул в стакан травяного отвара из кувшина. Ох, я ж обещалась вчера выпить и совсем забыла! Но инкуб не заметил, что лекарства с вечера не убавилось. Долил в стакан фиолетовой жидкости, перемешал и вернулся ко мне.
— Ташенька, выпей это, — опускаясь на колени возле кровати, проговорил ласково. — Вот так, радость моя. Умница…
Зубы стучали, выбивая дробь на кромке стакана. Руки тряслись, как у последнего алкоголика, но я выпила всё. Благо, инкуб аккуратно придерживал посудину за донышко.
— Золотая моя, сейчас будет легче, — причитал бледный от беспокойства блондин. — Небо, у тебя руки ледяные! Маленькая моя…
— Я не маленькая, — вяло возразила я, глядя, как он растирает мои пальцы, согревая своим дыханием. — И не твоя…
— Пока не моя, — едва слышно прошептал инкуб, прижимаясь щекой к тыльной стороне кисти.
Но какой Ирвин всё-таки красивый! И не понять, каштановые у него волосы, или золотые. Наверное, это солнышко в них запуталось. Хорошо ему, солнышку… Я тоже так хочу.
Выдернув одну руку, я запустила пальцы в блестящие пряди. Ой, на ощупь — как шёлк… Тёплый-тёплый… Или это у меня руки замёрзли до такой степени?
Инкуб словно окаменел, а я всё перебирала его мягкие шелковистые волосы, завороженно наблюдая игру света. Солнце льнуло к ним, будто нарочно. Растекалось по скулам нереально прекрасного лица, золотило широкие плечи… Кажется, солнце тоже любит Ирвина! Ревность подняла змеиную голову. А ведь мой инкуб сидит спиной к окну, и значит солнце греет его лопатки, скользит по позвоночнику… Почему оно, не я?!
— Ирвин?
Он поднял глаза, и я утонула в изумрудно-зелёном мерцании. Мамочки, какой же он красивый!
Вопреки охватившему благоговейному восторгу, внутри что-то жалобно ныло. Я поёжилась, но неведомое шевельнулось в груди, отзываясь на движение глухим стоном. Тихо-тихо, далеко-далеко… А Ирвин ведь близко! Он сильный, умный, самый лучший. Он прогонит страшное нечто, от которого так холодно и больно… сердцу.
Я улыбнулась инкубу, когда он пересел на кровать, не отрывая изумрудного взгляда от моих собственных глаз. Невозможно не улыбаться такому замечательному, такому чудесному… Чудес… Чудо?! Моё чудо?..
