— Жгучих и болючих! Тех самых, которые из глаз сыпались, когда я тебе врезала, жертвуя собственным организмом! — рявкнула и наконец встала.
Теперь между нами была кровать. Защита так себе, но лучше, чем ничего.
— Предупреждаю сразу: ещё раз попробуешь силовым приёмом настоять на своём, поцелую в ответ!
— Странная угроза, — подозрительно протянул мужчина, прищурившись. — Почему я должен опасаться того, к чему сам стремлюсь?
— Потому! Физически мне с тобой не справиться, значит, отбиваться — пустое. Проще тебе поддаться, а после, когда ты будешь ожидать нападения меньше всего, так врежу — мало не покажется. А если сильно разозлюсь, ещё и откручу чего-нибудь ненужное! Ясно?
— А сможешь? — не желая сдаваться, скептически изогнул идеальную бровь красавчик.
— Хочешь проверить? — в тон ему ответила, недобро улыбаясь. — Только, чур, потом не жалуйся! Я предупредила.
— Не буду, — ухмыльнулся он, поднимаясь: — жаловаться. Очень надеюсь, и тебе не придётся.
Плавное нарочито хищное движение. Рывок! И вот инкуб стоит рядом, властно обнимая одной рукой за талию, а другую запуская в мои волосы на затылке. Склонился, потёрся щекой о висок.
— Пожалуй, я всё-таки рискну, любимая…
Горячий шёпот обжигает ухо, и я в ужасе понимаю: маленький, но коварный зверь «писец» вцепился всеми лапками в мою ногу и теперь радостно скалится, подмигивая. Мне кранты! Блеф не прокатил… Или не блеф?
— Я тебе не любимая, маньяк! Не называй меня так! — взвыла больше с перепугу, чем действительно возмутившись обращением, и ка-а-ак пну инкуба в лодыжку.
Тут уж взвыли мы оба.
— Сволочь ты озабоченная! — заскулила я, прыгая на одной ноге. — Я из-за тебя пальцы отшибла! Больше спать в твоём доме без армейских берцев не лягу!
Инкуб выражался не столь изысканно — просто шипел сквозь зубы, потирая травмированное место.
— Ты меня угробишь, — вздохнул мрачно и вдруг рассмеялся: — Обожаю тебя! Ты настолько неожиданна, что слов не хватает. Ташка, ты — чудо!
— Ты псих! Сумасшедший! Извращенец! Я тебя бить не нанималась! Тем более саму себя калеча! Какое ещё чудо?!
И тут…
Чудо?
Это обращение царапнуло как-то особенно глубоко. Сердце заныло, словно… Накатило ощущение ледяной разрывающей душу тоски. Пальцы похолодели.
— Чудо… — пробормотала я, оседая на пол. — Я — чудо… в перьях. Или… — слова выныривали из забытья: — Чудо, это от чудовища…
Инкуб подлетел, поднял на руки.
— Таша, что с тобой? — встревоженно заглядывая в глаза, вскрикнул. — Ташенька…
