Железная вдова | страница 55

Я фыркаю, но потом сердце пронзает укол боли.

Ичжи. Его отец – крупнейший из пронырливых медиамагнатов. Уж кто-кто, а Ичжи точно получил доступ к видеозаписи.

Что он думает? Так же удивлен, как любой другой? Пришел в ужас оттого, что я и в самом деле способна на убийство?

Гордится ли он мной?

Мне бы хотелось рассказать ему, что Ян Гуан так и не заполучил мое тело. Это не важно, но мне, несмотря ни на что, хочется, чтобы Ичжи это знал.

Мне хочется услышать его голос в последний раз.

Подняв руку, я ловлю лучи света, разрезающие камеру косыми росчерками. В тусклом свечении кружится пыль. Я складываю пальцы так, чтобы они отбросили на стену тень в виде клешни.

Мне часто снилось, что я снова огромна. Что я возвышаюсь над всеми, бегу по земле, достигаю космоса.

Что я свободна от боли.

Бросаю взгляд на остатки своего наряда, которые я забросила в угол. Мне хочется держаться от них подальше с того момента, как я сообразила, что их можно было бы использовать как средство спасения, если бы мне хватило смелости. Я могла бы привязать один конец ткани к водопроводной трубе, другой накинуть себе на шею и повиснуть.

Тринадцать приемов пищи назад я представила, как делаю это. Клянусь, мне показалось, что ткань извивается, словно клубок змей. Я слышала, чем ярче змея, тем она смертоноснее.

Я сажусь, готовая…

Голые ноги задевают шероховатое пятно высохшей крови на полу, и я выхожу из транса.

В этой камере запирали и других девушек. Об их печальном пребывании рассказывают пятна крови, почти черные в сумраке. Должно быть, это до предела пугает мужчин-охранников, но мне не страшно. Я девушка, я все понимаю.

Я лишь размышляю, что сделали эти узницы, чтобы очутиться здесь. Они тоже сопротивлялись? Пытались сбежать? Отвергали приказы ублажать пилотов?

Были ли среди них Железные Вдовы, принудительно исключенные из исторических хроник?

В воздухе камеры на меня опускаются отзвуки проигранных ими битв. Голоса, отказывающиеся замолчать. Руки, отказывающиеся носить цепи. Души, отказывающиеся покориться.

Я снова отрываю взгляд от кучки одежды и ложусь, вдыхая ледяные фантомы их ярости.

Смешно. Мужчины так страстно желают наши тела и так сильно ненавидят нас за наши мозги.

Она приходит ко мне во сне.

– Цзецзе![9] – с трудом произношу я и бросаюсь к Старшей. Ступни не болят.

По этому признаку я всегда понимаю, что вижу сон.

И все же не могу удержаться – тянусь к ней, хочу, чтобы она осталась навсегда. Где бы она ни находилась, я хочу быть там же.