Как я и говорил. Профессиональный монстр.
Его фонарик покатился по полу и бросил свет на двух детей. На них были большие футболки, и ничего больше. Они съехали со стульев и изо всех сил старались спрятаться под стол.
— Привет, ребята, — сказал я. — Знаете английский?
Они оба молча таращилась на меня.
— Говорите по-испански? — спросил я, тоже на испанском.
Они кивнули. На лице у них не было испуга. Они были похожи на диких котят: сидели настороженно, искали, как бы им сбежать. Слишком много с ними случилось, чтобы можно было ждать нормальной реакции.
Я уже жалел, что пришлось так быстро прикончить тех ублюдков.
— Ну что, ребята, хотите отсюда выбраться? — спросил я.
Они обменялись взглядами друг с другом. Один был мальчик, другая — девочка. Девочка снова посмотрела на меня и кивнула.
— Ты странно выговариваешь слова, — сказала она.
— Я очень давно выучился по-испански, — ответил я.
Ботинки застучали по ступеням. Дверь в коридор распахнулась, и трое мужчин вышли из подвала — полуодетые, спросонья, с оружием в руках.
Из дальнего конца дома раздался звук: «Тра-та-та-та-та-та-та».
Все трое бессильно повалились на пол. Их тела затихли очень быстро, у каждого в черепе виднелась пара маленьких аккуратных дырочек. Небольшой очереди из двадцать второго калибра хватает ускорения, чтобы с небольшого расстояния пробить человеческий череп, если знать, куда стрелять, но импульс слишком мал, чтобы пуля могла выйти с другой стороны. Она просто летает внутри, пару секунд от стенки к стенке.
Вити вышла из тени позади них, вынимая полупустой магазин из кольта «Woodsman» с навинченным глушителем. У этой женщины не все дома — но я ещё не видел ни одного человека, который стрелял бы лучше, чем она. Вити вставила новый магазин и сказала:
— Время поджимает.
За домом что-то затрещало, как газонокосилка, и снова загорелся свет.
— Отличная работа, — сказал я. — Отведи их в машину. Я пойду наверх за остальными.
Вити навела пистолет на детей, те вздрогнули.
— Вити! — сказал я. — Они дети!
— Значит, они просто цели поменьше, — сказала она. Её тон сменился на приказной, и она заговорила на ломаном испанском, чётко выговаривая слова:
— Вы двое. Только пискните, я вас пристрелю.
Оба ребёнка взглянули на меня округлившимися глазами.
— Мы хорошие парни, — объяснил я им.
— Не хорошие, — возразила Вити на английском. — Мы только что это обсуждали. Зачем ты всё усложняешь?
Времени на препирательства не оставалось. Я смерил её взглядом, вздрагивая от боли в боку, и сказал раздражённо:
