— А что?
— Да Робеспьер себе шею порезал!
«Это была одна из новостей, которая доставила мне самое большое удовольствие за всю жизнь», — вспоминал Дама. Можно предположить, что и Арман был счастлив: после термидорианского переворота его страдалицу-жену выпустили из тюрьмы.
Между тем русские овладели Вильной, Суворов, явившийся в сентябре, одержал несколько побед, а Денисов разбил Костюшко при Мацеёвицах и захватил его в плен. 24 октября Суворов штурмом взял Прагу (предместье Варшавы) и через два дня вступил в капитулировавший город.
Оставив австрийскую армию, Ришельё в октябре вернулся в Вену. Он провел там зиму, общаясь со старым принцем де Линем — тот, разоренный революцией, поселился в маленьком розовом домике на городском валу («попугаячьей жердочке») с дочерьми Флорой, Кристиной и Евфимией, которую Ришельё называл «мадам Фефе». Ужины в узком кругу (после спектакля и какого-нибудь бала) заканчивались в три-четыре часа ночи.
Графиня фон Тун, близкая приятельница де Линей, тоже привечала французов — Ришельё, Ланжерона, Дама — в своем салоне, где бывали самые красивые женщины Вены, начиная с ее дочерей (одна из них вышла замуж за графа Разумовского, а вторая за князя Лихновского, покровителя Людвига ван Бетховена, новой звезды на музыкальном небосклоне), а также графиня Кинская. Бедный Шарль де Линь указал в своем завещании, чтобы после его смерти в семейном имении Белёй устроили «комнату неразлучных» с портретом Терезы… Арман питал к ней самую нежную дружбу, не переступая границ дозволенного. Однако он был не каменный, да и трудно было бы требовать от 28-летнего привлекательного мужчины, попавшего в женский «цветник», чтобы он только вдыхал ароматы, не пытаясь сорвать ни одного бутона. «Он был не таким беспутным, как его молодые товарищи, хотя любил дам и был создан, чтобы им нравиться», — отмечал старый принц де Линь. По крайней мере, имя одной любовницы Армана нам известно: это госпожа фон Крайен — весьма любезная, обходительная и остроумная дама, которая хранила письма своих знаменитых кавалеров и впоследствии, находясь в Берлине, где она была хозяйкой модного салона, составила из этой коллекции «музей любви».
В столице Австрии страх перед революцией старались заглушить развлечениями: венцы ходили на концерты и в оперу, устраивали приемы и пирушки с темным пивом и сосисками, однако старались не распускать языки, поскольку у полиции всюду были уши и «вольнодумцы» быстро оказывались в тюрьме. Ворота предместий теперь запирали в десять часов вечера, солдатам гарнизона было приказано держать оружие заряженным. В общем, все должны были находиться на посту.
