Армана заинтересовала церемония посвящения в рыцари Тевтонского ордена: «…чем дальше нас удаляют от принципов чести, идей рыцарства, возвеличивающих и возвышающих душу, тем больше нам нравится смотреть на их образы». Герцог де Фронсак, для которого «рыцарский шлем всегда будет стоить больше муниципального шарфа», с удовольствием смотрел, как посвящаемый — уроженец Эльзаса, который во Франции уже не считался дворянином, однако в Германии сохранял все права, данные ему по праву рождения, — простерся ниц перед алтарем в шлеме с опущенным забралом, потом преклонил колено перед Великим магистром ордена и обнимался с братьями-рыцарями. Для будущего пятого герцога Ришельё право рождения значило много…
Из Франкфурта Арман отправился в Вену («Я так часто бывал в Вене и у меня там столько знакомых, что спустя сутки мне уже казалось, будто я жил тут всегда»), намереваясь пробыть там пару дней, а потом отправиться на венгерскую коронацию в Пресбург и, опять же через Вену, вернуться во Францию. Но тут откуда ни возьмись явился Ланжерон, получивший отпуск из армии (в сентябре он был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени за сражение под Бьёрком). Он ехал в Париж к больной жене, но, узнав по дороге, что она уже скончалась, заболел сам, и Фронсак заботливо ухаживал за другом. 10 ноября они оба ужинали у принца де Линя, когда вдруг прибыл курьер из расположения русской армии с письмами принцу; это был итальянец Катески — авантюрист из числа тех, что тучами слетались в Россию в погоне за фортуной. Он стал очень красочно рассказывать о недавних военных действиях: после двух морских побед адмирала Ушакова турки ослабели; Килия пала; 20 октября гребная флотилия под командованием де Рибаса и черноморские казаки войскового атамана Головатого прорвались к Дунаю и захватили укрепления в его устье; Измаил будет осажден; там большой гарнизон и паша — весьма храбрый человек; штурм обещает быть жарким.
Всё сказанное про Измаил было домыслами гонца, однако молодые офицеры, рвавшиеся на войну, немедленно загорелись мыслью отправиться туда. Герцогу де Фронсаку надоело «носить мундир, не подставляя его под пули». Сейчас или никогда! Шарль де Линь, сын принца, тоже решил ехать. Ему было уже 30 лет, и он успел повоевать с пруссаками, участвовал в двух сражениях против турок, причем второй раз под Очаковом, будучи связным между русской и австрийской армиями. Они переглянулись. «Вперед!» — воскликнул Арман. «Кто передумает, тот трус!» — подхватил Шарль. Его отец всплакнул, но не стал отговаривать. Шарль срочно выехал в Пресбург, чтобы получить у императора разрешение на отъезд, Ланжерон сразу отправился в Бессарабию, а Арман стал собирать вещи.
