В 1807 году казаки совершали военные экспедиции, и их ряды несколько поредели. В марте 1808-го был издан высочайший указ о переселении на Кубань двадцати пяти тысяч крестьян из Полтавской и Черниговской губерний. И вот теперь генерал-губернатор явился ознакомиться с положением дел во владениях Бурсака.
Кстати, чтобы породить дух соревнования среди бывших запорожских казаков, герцог исхлопотал для них честь поставить эскадрон в императорскую гвардию, который отправился в Петербург. Гвардейцам завидовали товарищи, но в эскадроне была ротация. Вернувшиеся на родину насаждали новые правила поведения и воинскую дисциплину в казачьих войсках; всего за четыре-пять лет нравы существенно изменились. По настоянию Дюка казаки сменили свою обычную одежду на мундиры. Правительство смогло вывести с Кубани регулярные войска, содержание которых было обременительно для казны; к тому же солдаты из других регионов часто болели и умирали в нездоровой болотистой местности.
Да и дороги тут были отвратительные; ехать пришлось в неудобной карете на плохих лошадях. Сопровождавшим герцога казакам часто приходилось на руках переносить его экипаж через броды. Но вот и саманные домишки и грязные, открытые всем ветрам улицы Екатеринодара.
Рошешуар оставил красочный рассказ об этом визите. Атаман принимал гостей в своем доме неподалеку от крепости — одноэтажном, деревянном, но в шесть окон по фасаду и с портиком крыльца на четырех колоннах, настоящем дворце! На фронтоне даже был укреплен фамильный герб. Во время обеда каждое блюдо подавали в трех вариантах (Бог любит троицу): три супа, три закуски, три жарких… Перед началом трапезы трижды выстрелили из пушки, а казаки, выстроенные перед домом, прокричали троекратное «ура!». Перед отходом ко сну пришлось выпить три чашки чаю и три чарки рому. Атаману это было нипочем: по словам Рошешуара, Бурсак был великан, в свои 58 лет выглядел сорокалетним и обладал невероятной способностью поглощать пищу и спиртное; черкесы перед ним трепетали, а казаки уважали, не обращая внимания на кое-какие его странности. Когда Ришельё спросил хозяина, сколько у него детей, тот обернулся к казаку, прислуживавшему за столом:
— Трофим, сколько у меня детей?
— Одиннадцать.
— И все мальчики? — спросил герцог, едва сдерживая душивший его смех.
— Трофим, сколько у меня дочерей?
— Четыре, — невозмутимо ответствовал казак.
На следующий день Дюк инспектировал войска: перед ним прогарцевали два десятка кавалерийских полков по 600 сабель в каждом и промаршировали солдаты крепостного гарнизона. Имелась и артиллерия: четыре батареи по восемь орудий.
