Осенью 1866 года Герцль посещал «Пештскую израильскую нормальную главную школу», народную школу под эгидой Псштской культурной общины. Он не проявил там никаких особых дарований, но его познания в венгерском и немецком языках в табелях неизменно оценивались как отличные. Оценки по другим предметам — религия, счет, чистописание и рисование — колебались между «хорошо», «очень хорошо» и «отлично». Однако эта школа, по-видимому, не оказала на молодого Герцля сколько-нибудь существенного воздействия.
«Мое раннее воспоминание об этой школе, — говорится в краткой автобиографии 1898 года, — это побои, которым я подвергался за то, что не знал подробностей исхода евреев из Египта». Остается открытым вопрос, имеет ли это болезненное детское переживание, о котором сообщает взрослый мужчина, некое символическое значение, как предполагают Рубен Брайнин или Алекс Байн.
Гораздо более значительным был проявившийся у него в ранние годы интерес к технике. Паровая машина, строительство железной дороги и расцвет судоходства подстегивали его воображение. Окончание строительных работ на Суэцком канале в 1869 году, широко обсуждавшееся современниками, настолько взбудоражило его, что он вознамерился идти до стопам строителя канала Фердинанда Лессепса. Он поверил отцу свою заветную мечту: когда он вырастет, то пророет Панамский канал. Однако его жизненный путь пошел в другом направлении. Тем не менее в его сообщениях, которые он, будучи корреспондентом «Новой свободной прессы» в Париже, передавал о строительстве Панамского канала, еще звучит то волнение, которое вызывал этот проект у него в детстве. Да и позднее в его статьях технические вопросы играли немаловажную роль. Прежде всего это отразилось в его ставшей знаменитой программной работе «Еврейское государство», а также в не менее известном романе «Древняя новь», где он дал разыграться своей технической фантазии, по-прежнему считая, что техника поможет решить кардинальные проблемы человечества.
Пока же с осени 1870 года он посещал пештскую городскую Высшую реальную школу, куда он был принят благодаря его общей одаренности и склонности к техническим дисциплинам. Однако его действительные способности, по-видимому, были несколько завышены родителями. Хоть он и обладал некоторым техническим воображением, у него явно отсутствовали технико-конструктивные данные, да и вообще умение мыслить в технических категориях. Из его школьных табелей тех лет видно, что по языковым предметам (немецкий и венгерский), по географии и истории у него были сплошные «хорошо» и «отлично», оценки же по геометрии и черчению колебались между «хорошо», «удовлетворительно» и даже «неудовлетворительно». Таким образом, его достижения явно оставляли желать лучшего и не соответствовали тем надеждам, которые на него возлагались. Однако мальчик неохотно посещал школу не только поэтому. В эти годы в Пештской Высшей реальной школе в скрытой форме процветал антисемитизм.
