Англичане также не думали воевать. Вместо того чтобы поддержать своего единственного союзника на Ближнем Востоке или хотя бы воздержаться от действий, способных настроить его против себя, 28 февраля 1940 года мандатная администрация приняла решение, идущее вразрез с обязательствами по мандату, и объявила запрет на покупку евреями земли в Палестине. Этого постановления не было бы, если бы Британия реально готовилась к войне и думала о потенциальных союзниках. Но англичане полагали, что вермахт продолжит движение на Восток, и не без оснований считали, что евреи в любом случае будут поддерживать их в войне против Гитлера.
Бен-Гурион ответил на постановление о запрете на покупку земли в духе Жаботинского — активным сопротивлением: акциями протеста, продолжавшимися две недели. На этот раз англичане действовали решительно — не так, как на европейском фронте, где они выглядели как сонные мухи: десятки бойцов хаганы были арестованы (некоторые в столкновениях получили ранения). Обсуждая сложившуюся ситуацию, большинством голосов Исполнительный комитет, вопреки мнению его председателя Бен-Гуриона, настаивавшего на продолжении акций сопротивления, постановил прекратить протесты. «Нападать на Англию — значит, помогать Гитлеру», — заявил Кацнельсон, выражая настроение большинства.
Бен-Гурион не согласился с такой постановкой вопроса и в очередной раз подал в отставку, которая в очередной раз принята не была. Однопартийцы привыкли к его вспыльчивому характеру, диктаторским замашкам и радикальным поступкам. Они считали его незаменимым. Равной ему харизматической личности с такими же лидерскими качествами, неукротимой волей и энергией, способной продавливать бастионы и к тому же готовой ради достижения поставленной цели надолго отказаться от семейного уюта, среди них не было.
Потерпев поражение, Бен-Гурион не сложил оружие. 1 мая 1940 года на гидросамолете он вылетел в Лондон. Намеревался ли он встретиться с Жаботинским и обсудить возможность совместных действий? Исключать этого нельзя: ведь даже в период острых политических разногласий и взаимного недоверия, возникшего после убийства Арлозорова, они сумели прийти к соглашению — отвергнутому, к сожалению, однопартийцами Бен-Гуриона. В их характерах было много общего — оба были прагматиками, людьми действия, волевыми, решительными, способными, когда того требуют обстоятельства, к гибким решениям, зачастую непредсказуемым. Их встреча не состоялась: Жаботинскии в это время находился в Нью-Йорке, где агитировал за возрождение еврейского легиона.
