Хрупкой в рабочем движении оказалась грань между социалистическими течениями: одно лишь слово «национал» изменило его окраску и наделало столько бед…
В дни, предшествующие Нюрнбергу, Жаботинский продолжил активное строительство Новой сионистской организации, за создание которой в июне 1935 года проголосовало абсолютное большинство ревизионистов. Ее целью, писал Жаботинский, должно быть «не улучшение положения в странах рассеяния, а полное искоренение диаспоры — «исход из Египта» для всех, стремящихся обрести родину, и в завершение должен наступить конец рассеянию».
Выборы делегатов на учредительный съезд Новой сионистской организации прошли в 32 странах, в них участвовало 713 тысяч избирателей: значительно больше, чем в выборах делегатов на проходивший почти параллельно 19-й конгресс «старой» сионистской организации. Он открылся в Вене, 7 сентября, через три дня после завершения 19-го конгресса. Председательствовал на нем Жаботинский.
В первый день съезда во вступительной речи Жаботинский с горечью подвел итоги завершившегося 19-го конгресса Всемирной сионистской организации. Он обвинил его лидеров в политической близорукости: «Перед лицом этой мировой катастрофы еврейство стоит безоружное со всех точек зрения: мелкие цели, карликовые организации, цепь препятствий и политическая ничтожность сионизма», — и повторил пророчество, впервые произнесенное в семнадцатилетнем возрасте. На исходе девятнадцатого века оно казалось оторванным от реальности. Теперь давнее предсказание звучало набатом: «Мы находимся сейчас, по всей видимости, на пороге пропасти, накануне катастрофы мирового гетто, в период, который в еврейской традиции называют «днями прихода мессии» или, по крайней мере, «днями ужасных мук, предшествующих приходу мессии».
Остается загадкой, почему светлые умы, Вейцман и Бен-Гурион, возглавлявшие Всемирную сионистскую организацию, были слепы. Уличных битв между левыми и правыми сионистами уже не было (они прекратились после договоренностей, достигнутых Бен-Гурионом и Жаботинским), но единства действий в преддверии самой страшной угрозы, нависшей когда-либо над евреями, достигнуто не было.
В речи на съезде Жаботинский заявил, что единственный путь к спасению европейских евреев — возвращение в Палестину, чтобы положить конец рассеянию, чтобы еврейский народ был «таким же нормальным, как и многочисленная французская нация, как и малочисленная датская нация: все в своих странах, все свободные».
