В один из субботних вечеров 1879 года Леон Фонтен и Ги уговорились встретиться в кабачке у. Фурнеза. Ги пришел из Безона пешком с мешком на спине. Они погрузились на «Лепесток розы» и по течению реки спустились до острова Пек. Менее безденежные, чем во времена Аспергополиса, они пообедали в гостинице Лефевр, переночевали там и назавтра рано утром отправились дальше. Маневрируют поезда, угольным дымом застилая небо Сислея. Зимородки стремительно носятся от ивы к иве. Гребцы игриво раскланиваются с купальщицами. В Конфлане Ги с приятелем причаливают и отправляются в парикмахерскую побриться, Ги пристает к парикмахерше. Затем проплывают до Андрези и с яликом на плечах переходят через плотину шлюза.
— Я чертовски голоден, — говорит Леон. — Завтракать будем у Золя?
— Еще как! За четверых!
Перед Вилленом они высаживаются в тростники Медана. Оба путешественника пересекают луг и идут по мосту Западной железной дороги.
Ги вспомнил об этой поездке в «Воскресных прогулках парижского буржуа». Артур Мейер, директор «Голуа», предложил ему оживить очерки фактами из современной жизни. Ги по этому поводу писал Золя: «Мейер вот уже целых две недели преследует меня, требуя, чтобы я побывал со своим приятелем Патиссо[56] у некоторых людей искусства и начал свой обход с вас. Сперва я отказался, боясь причинить вам неприятность. Он возразил мне, что одной статьей больше или меньше, не имеет значения. Ведь о вас уже столько писали… Этот аргумент мне показался справедливым, и я сдался».
Молодые люди добираются до места, откуда уже виден дом писателя. «Сначала с левой стороны показалась старинная, изящная церковь с двумя башенками по бокам… Большое квадратное строение, новое, очень высокое, казалось, породило, как гора в басне, крошечный белый дом, притулившийся у его подножия. Этот домик — первоначальное жилище — был построен прежним владельцем. Башня же воздвигнута Золя».
Путешественники переглядываются: они смущены своими костюмами лодочников. Леон Фонтен делает смешную гримасу, Ги пожимает плечами.
«Большая собака, помесь сенбернара с ньюфаундлендом, грозно зарычала». Ги энергично звонит. Госпожа Золя узнает их, недоверчивое выражение сбегает с ее лица, и она открывает калитку.
— Боже мой, как вам должно быть жарко! Только не простудитесь! В доме очень прохладно…
Вот она, эта Александрина, высокомерная, деланно слащавая, бездетная жена, но в глубине души исполненная материнских чувств…
Они взбегают по лестнице. «Дверь открылась в необъятную высокую комнату, освещенную огромным окном, выходившим на равнину». Приютские дети, которым госпожа Золя завещала дом, занимаются теперь гимнастикой перед камином. На его мраморной доске по-прежнему можно прочесть девиз по-латыни: «Ни дня без строчки».
