К тому же тропический климат Багам давал о себе знать. Помимо тысяч москитов и других насекомых, которые кусались и обеспечивали бессонницу, опасными для человека были и деревья с кустарниками. Ожегшись о листья одного из них, ядовитого, Чемберлен мрачно записывал в дневнике, что ноги его «покрылись черными волдырями, многие из которых уже полопались»[43]. Джозеф из-за океана писал сыну, что «этот опыт, безусловно, сформирует твой характер. <…> Несмотря на все трудности, которые ты переносишь, я должен признаться, что завидую твоей возможности продемонстрировать все свое мужество»[44]. Отец добавлял, что выше всего ценит здоровье Невилла и что он не должен рисковать им, но младший Чемберлен в первый год своего пребывания на острове не мог и подумать о том, чтобы отказаться отличного присутствия там.
Кроме бытовых и физических трудностей Невилл столкнулся еще и с тягостью одиночества. У него было несколько друзей в Нассау, но он не часто мог позволить себе навещать столицу Багам. Ближайшим же белым его соседом на острове был рыжебородый шотландец сомнительной репутации, который жил в трех милях от него, но эти три мили (пять километров) приходилось продираться сквозь заросли кустарников, карабкаться по холмам, одна дорога занимала половину дня, и только за первые полгода юный Чемберлен стер десять пар башмаков. Так что всего себя он посвящал переписке, в первую очередь с сестрами, особенно со старшей Беатрис. Правда, письма доставлялись на остров раз в две недели, зато неизменно приносили огромную радость. «Получил 13 писем, все утро их поглощаю»[45], — хвастался он Беатрис, а позже писал: «…каждую ночь я мечтаю, что вернусь, и мы с тобой будем прогуливаться вокруг дома, в саду, на конюшне… Но я не тоскую, мне тут есть, чем себя занять»[46].
Помимо работы, которой не уменьшалось, Невилл в основном читал и изучал природные особенности острова. К 1893 году островная жизнь наконец стала как-то обустраиваться. Его дом был достроен, он сажал в саду кокосовые и фиговые деревья. За тем, чтобы он нормально питался, был здоров и не переутомлялся, присматривала супруга его белого управляющего плантациями миссис Ноулс, хотя Невилл, как капризный ребенок, от заботы уклонялся: «…если она вздумает нянчиться со мной, то об этом пожалеет». Но, к сожалению, через некоторое время она скончалась от тропической болезни прямо у него на руках. Удачи чередовались с неудачами так часто и так причудливо, что пребывание Чемберлена на острове было сродни опасному аттракциону, где захватывающий дух взлет перемежается с головокружительно пугающим падением.
