.
В итоге 27 августа 1828 г. в Рио-де-Жанейро была подписана Предварительная мирный конвенция при посредничестве Англии и Франции (британские дипломаты смогли привлечь французов в качестве статистов только для того, чтобы создать видимость «совместных действий европейских держав» – тактика, которую до сих пор используют американцы в своих агрессиях, называя их «коллективными миротворческими акциями»). По «договору Монтевидео» Бразилия и Аргентина признали Восточный берег независимым от обеих стран и согласились на создание там свободного и независимого государства, отказавшись от любых территориальных претензий к тем территориям, которые должны были войти в новое государство с 3 октября того же года. Утешительной пилюлей стало то, что Аргентине и Бразилии оставили возможность вмешиваться во внутренние дела нового государства в случае гражданской войны, а также право на одобрение конституции нового государства[142].
Новая страна получила название Уругвай (по названию протекающей в ней реки, что переводится с языка индейцев гуарани как «река разноцветных птиц»), а восточная часть территории провинции была передана Бразилии.
Успех Понсонби в реализации сложнейшей комбинации (о которой изначально даже не шло речи ни в Аргентине, ни в Бразилии) был бы невозможен без огромной работы по созданию мощного сепаратистского движения на Восточном берегу.
Еще задолго до начала войны, английские дипломаты в Монтевидео (прежде всего Т. Худ, ставший впоследствии первым временным поверенным в делах Британии в независимом Уругвае) склоняли местную «элиту» к борьбе за «суверенный Восточный берег». Итогом их работы стало то, что в 1824 г. местные олигархи даже сами настаивали на превращении Восточного берега в британскую колонию[143]. Однако исходя из основ британской политики, заложенных еще при Каслри, Форин-офис отклонил их просьбу, решив, что не стоит тратиться на создание колониальных органов власти, переброску войск, если можно получить гораздо большие выгоды без всяких обременений.
После приезда Понсонби, дипломат не преминул заверить местных англофилов, что «независимый Уругвай будет пользоваться полной английской защитой и туда будут направлены основные потоки товаров, капитала и квалифицированных иммигрантов»[144]. Планы Понсонби были с восторгом встречены торговой и политической «элитой» Монтевидео, которая предпочитала английское господство как гарантию социальной и политической стабильности и экономического роста.
