. Не стоит удивляться, что история Женевьевы проникла и в кабаре: в 1893 году в
Le Chat Noir показывали версию для театра теней, с музыкальным сопровождением – четырнадцать певцов, орган, фортепиано и скрипка, – написанным композитором Леопольдом Дофеном, обычно сочинявшим оперетты
[96]. В общем, к концу XIX века легенда стала уже настолько знакомой, привычной и даже банальной, что служила основой для многочисленных пародий, включая творение Сати и Латура. По контрасту с музыкой, которую Сати сочинял для пьес Пеладана, партитура для Женевьевы отражает его глубокий интерес к тексту Латура, вплоть до того, что он записывает сокращенную версию легенды на полях нотной рукописи
[97]. Для пьесы длиной примерно в час, возможно тоже предназначенной для театра теней, Сати сочиняет прелюдию, три арии и три хора; в пьесе еще два музыкальных антракта, охотничий клич и небольшой марш солдат (играется четыре раза). Всей музыки где-то минут на десять, однако некоторые номера повторяются по несколько раз по ходу пьесы, иногда с небольшими вариациями. Произведение написано для солирующих голосов, хора и фортепиано. В «Женевьеве Брабантской» ясно различаются два присущих Сати музыкальных стиля: в прелюдии и других инструментальных фрагментах – язык кабаре, а в сольных ариях – медитативный и текучий характер пьес, которые он сочинял для розенкрейцеров. Несмотря на стилистическое разнообразие, в «Женевьеве Брабантской» явно слышно гармоническое единство: все гармонии номинально диатонические, с редкими элементами битональности и хроматизмами.
«Светский и роскошный стих» Эрика Сати из серии «Современные композиторы», 1900
В создание такого произведения было вложено немало сил и энергии, но нет никаких подтверждений того, что «Женевьева Брабантсткая» когда-либо была поставлена, а Сати вообще потерял рукопись вскоре после ее завершения, предполагая, что забыл тетрадку с набросками «в автобусе». Только после его смерти в 1925 году, когда Дариус Мийо с друзьями разбирали комнату Сати, они нашли ноты, завалившиеся за фортепиано[98].
«Черт в табакерке» и «Женевьева Брабантская» никогда не исполнялись при жизни автора, и для Сати это означало еще один творческий тупик. «Я умираю со скуки, – пишет он Конраду 7 июня 1900 года. – Все, что я робко начинаю, терпит неудачу с такой определенностью, какой я еще не знал»[99]. Тем не менее он все еще был вполне влиятельной фигурой, чтобы быть включенным в официальный путеводитель «Музыканты Монмартра», выпущенный ко Всемирной выставке 1900 года. Сати даже написал эссе для этого издания, где в первых же строчках взял свойственный себе иронический тон: «из тех музыкантов, кто сейчас обитает на Монмартре, двести или триста лет назад еще почти никого не существовало и их имена не были известны широкой (или, в данном случае, узкой) публике»
