.
Не ставит под сомнение отцовство Луи французский биограф Наполеона III Жан Гетари, который считает, что некоторые историки несправедливо в качестве аргумента приводят факт его отсутствия при рождении ребенка. «При этом они, — говорит Гетари, — не принимают во внимание, что король Луи был со своей женой в Котре́, а впоследствии оставил свое имущество „наследнику Луи Наполеону, единственному сыну“». «Но есть еще один документ, — продолжает Гетари, — который, как мне кажется, имеет еще бóльшую ценность, нежели наследственные дела. Это очень трогательное и нежное обращение Луи к сыну от 9 апреля 1821 года по случаю его первого причастия: „Я даю Вам мое благословение всем сердцем и буду повторять свое отцовское благословение каждый раз в торжественных случаях, каждый день, вечер и всякий раз, когда мое воображение обращено к Вам“». «Разве может человек с какими-либо подозрениями писать сыну такие письма», — задается вопросом Гетари[58].
Французский историк Эрик Ансо утверждает, что король Голландии вначале «проявил меньший интерес к Луи Наполеону, чем к двум другим своим сыновьям. Может быть, потому что сомневался в своем родстве. Однако в конечном итоге начал считать ребенка своим сыном. Его последующее поведение, переписка, последняя воля свидетельствуют об этом. По общему признанию, маленький Луи напоминал внешне мужчин рода Богарне, а его профиль и особенно горбинка на носу выдавали его сходство с королем. Кроме того, Луи оценил определенное сходство характера между собой и мальчиком — та же меланхолия, тот же гнев, которые действительно были наследственными, поскольку они жили далеко друг от друга». «Если сегодня невозможно быть категоричным, — продолжает Ансо, — то наиболее вероятная гипотеза, с чем согласны большинство историков, — это отцовство короля Людовика, в котором Луи Наполеон вряд ли когда-либо сомневался»[59].
Завершая рассказ о тайне рождения будущего первого президента Французской республики и императора французов, послушаем одного из наиболее авторитетных биографов Наполеона III — Бреслера. Вот что он говорит на эту тему: «Положительный ответ большинства французских и британских историков до некоторой степени неубедителен. В 1909 году во Франции Андре Лебе писал: „Приходим к выводу, что, скорее всего, он был сыном Луи Бонапарта, но полностью уверенным быть нельзя. Гробница королевы Гортензии в скорбной маленькой церкви Рюэля на окраине Парижа хранит свою тайну“». В 1961 году Адриен Дансет, возможно, один из лучших французских биографов Луи Наполеона, написал следующее: «В сложившейся ситуации очень сложно прийти к какому-то определенному выводу. При современном состоянии наших знаний, вероятней всего, невозможно отказать королю Луи в старой поговорке: „Отец — это тот, кто прошел церемонию бракосочетания“. В 1990 году Филипп Сегён пришел к такому же половинчатому вердикту: „Невозможно отнести отцовство к какой-либо третьей стороне; король Луи — единственный человек, который определенно разделил постель с королевой Гортензией во время его зачатия“.
