После начала Восточного кризиса Победоносцев принял активное участие в работе российских общественных организаций, выступавших в поддержку балканских славян и на первых порах действовавших значительно более энергично, нежели правительство. В данном случае консерватор признавал, что тот самый «народный дух», единство с которым составляло силу правительства, мог начать действовать и помимо официальных властей, если они почему-то отставали от хода событий. Так, в статье, опубликованной в «Гражданине», Победоносцев счел необходимым особо отметить речь И. С. Аксакова на заседании Славянского комитета в поддержку Сербии в 1877 году, которая «заявила вне всякого сомнения, что движение в России по поводу сербских событий было подлинно самобытным явлением, независимо… от приказаний правительства»>{214}. В период Восточного кризиса будущий обер-прокурор содействовал благотворительной деятельности славянских комитетов и Красного Креста, вошел в Главное управление последнего. Летом 1877-го Победоносцев перевел и издал на свои средства сочинение XVI века «Приключения чешского дворянина Братислава в Константинополе в тяжкой неволе у турок»; эта публикация была призвана укрепить в обществе симпатии к славянству.
Помимо поддержки речей, с которыми в 1876-м и начале 1877 года выступал Аксаков (и за которые он не раз подвергался взысканиям со стороны правительства), Победоносцев в это время пытался — правда, безуспешно — помочь бывшему однокашнику с учреждением в России особой «славянской газеты». В течение 1877 года будущий обер-прокурор выступал даже за некоторое расширение свободы печати и приостановку цензурных преследований, считая в условиях мощного подъема в поддержку славян в России несравненно более опасным «раздражение, которое произойдет в умах от совершенного прекращения журнальных статей мерами правительства». «В то время, когда происходит борьба титанов и подземные силы поднимаются», правительство, лишь усиливая недовольство общества, «с огромным молотом гоняется за мухами»>{215}, писал он Е. Ф. Тютчевой. Обстановка необычайного, давно не случавшегося в России общественного подъема заставляла его вновь и вновь задаваться вопросом, почему в условиях, когда контуры предстоящего противоборства четко определились, когда перспективы развития международного конфликта ясны, правительство не решается принять простую и ясную меру — открыто выступить в поддержку балканских славян, немедленно объявив войну Турции. Размышления над этим вопросом существенно повлияли на идейную эволюцию русского консерватора в конце 1870-х годов.
