в качестве руководителя духовного ведомства, Победоносцев посылал царю подробные реляции, стремясь выявить и пресечь все нарушения государственного порядка. Так, побывав в 1887 году в Смоленской и Витебской губерниях, он счел необходимым особо известить царя, что один из смоленских частных приставов вымогает у отставных солдат взятки, удерживая у себя их пенсионные книжки.
По каждому из многочисленных вопросов, затрагивавшихся Победоносцевым, у него было твердое мнение, и практически во всех сферах он считал себя авторитетом. Рассуждая об экономике, он уверенно указывал на причины падения курса рубля и давал рекомендации по исправлению ситуации. Обсуждение тем, касавшихся искусства, сопровождалось указанием, каковы должны быть содержание и композиция тех или иных художественных произведений (в частности, памятника Александру II в Кремле). В сферу внимания обер-прокурора попадали планы тайного приобретения правительством железнодорожных концессий в Персии и на Балканах, учреждение элеваторов и зерновых складов, принадлежавших смешанной российско-американской компании, организация международного транзита по Тифлисско-Бакинской железной дороге, устройство судьбы некоего индийского принца, бежавшего в Россию от преследований англичан… Разумеется, Победоносцеву могли указать — и очень часто это делали, — что он, мягко говоря, слабо разбирается в тех предметах, о которых берется судить. Однако для него подобные заявления большого значения не имели. Консервативный сановник был убежден, что как раз вмешательство такого человека, как он — честного, благонамеренного, хранящего верность «народному духу», — позволит разрешить многие сложные вопросы, оказавшиеся не под силу узким специалистам с их формализованным, догматическим мышлением.
Близость к царю и опора на «народные начала», считал Победоносцев, давали ему право выступать в некоторых случаях в качестве неформального первого министра, в той или иной степени объединять деятельность руководителей правительственных ведомств, — словом, выполнять ту функцию, в которой остро нуждался российский государственный аппарат с его далеко зашедшей к концу XIX века разобщенностью отдельных бюрократических структур. Обер-прокурор существенно влиял на деятельность ряда министерств — народного просвещения, юстиции, внутренних дел, отчасти — иностранных дел: по своей инициативе давал министрам инструкции относительно решения различных вопросов их компетенции, сообщал доходившую до него информацию о состоянии дел в их ведомствах, а главное — снабжал подробными характеристиками служивших у них чиновников, указывал, кого следует уволить, наказать или наградить, повысить. Выезжая на места (особенно в такие «проблемные» регионы, как Кавказ), обер-прокурор нередко собирал там совещания местных светских и духовных деятелей, стремясь обеспечить координацию и определить направление их трудов. В столице же бывший наставник царя не останавливался даже перед тем, чтобы властным тоном давать указания самым высокопоставленным должностным лицам, включая родственников царя, в частности его дядю, председателя Государственного совета великого князя Михаила Николаевича.
