Пятницкий прямо спросил об этом Житомирского.
Да, все было верно в рассказе Житомирского! Единственно, чего он не досказал, это то, что и налет на собрание социал-демократов, и арест Камо, и арест Папаши — дело его собственных рук.
Только три года спустя, приехав в Париж и почти ежедневно встречаясь с Житомирским — Пятницкий обучался в электромонтерной школе «Рашель» и в качестве практики самостоятельно провел электричество в квартире Житомирского, — он стал ощущать какое-то подсознательное недоверие к своему «старому другу». Правда, партийное следствие, заочно рассмотревшее материал, данный на Житомирского знаменитым Бурцевым, разоблачившим самого Азефа, не нашло достаточных доказательств, что Житомирский связан с охранкой, и оставило его в партии. Но на всякий случай его очень осторожно отстранили от выполнения ответственных партийных поручений.
По совету Владимира Ильича Пятницкий стал посещать Житомирского в его хорошей парижской квартире, присматриваться к нему.
Житомирский предложил:
— Перебирайся ко мне, Осип. Квартира видишь сам какая, а живу бобылем. Вдвоем веселее.
За любезное предложение Пятницкий поблагодарил, однако принять его отказался.
Но у Житомирского стал бывать ежедневно. Внимательно вслушивался в каждое его слово, анализировал, сопоставлял. Однако ничем не выдавал себя матерый провокатор. Ни одного нескромного вопроса, касающегося работы самого Пятницкого или бывавших у Житомирского Зефира и Котова. Хорошо знал, мерзавец, правила большевистской конспирации…
Только один раз, незадолго до отъезда Пятницкого в Россию, когда они отправились на прогулку в Версаль и проезжали какую-то деревушку, Житомирский сказал, что здесь жил товарищ Лейтейзен (Линдов). И минуту спустя так, между прочим, спросил:
— А где он сейчас? Ты, часом, не знаешь?
— Понятия не имею, — ответил Пятницкий.
Странный вопрос! Задавать такие друг другу не положено. Но, с другой стороны, может, ему и впрямь нужен Лейтейзен.
А когда пришло время покинуть Париж и ехать в Россию, Пятницкий по какому-то наитию сказал Житомирскому, что решил перебраться в Германию и поступить там на завод «Сименс-Шуккерт».
Днем своего отъезда Осип выбрал 14 июля, когда парижане праздновали годовщину падения Бастилии. Надежнее: улицы, бульвары и площади полным-полны гуляющими, ни один шпик не уследит в такой толчее. На вокзале Осипа провожали Зефир и Котов. Пришел и Житомирский.
— Буду скучать без тебя… Вздумаешь вернуться в Париж, помни, всегда тебя жду.
