Пятница! Никто уже теперь его так не называет. Только Крупская, ну и еще два-три старейших друга. Сколько кличек, сколько псевдонимов, сколько шкур пришлось переменить за годы нелегальщины! Да и сейчас некоторые не подлежащие разглашению указания и директивы Исполкома подписывает он не фамилией, а еще одним псевдонимом — «Михаил». Но «Пятница», «Фрейтаг» сопутствовали ему все дореволюционные годы. Это Бахи, когда он впервые приехал в Берлин, окрестили его Михаилом Давидовичем Фрейтагом, а Смидович перевел слово «Фрейтаг» на русский язык, и получилось — Пятница. Надежде Константиновне всегда нравилось называть его Пятницей. Когда в октябре семнадцатого приехал в Питер для встречи с Ильичем и отправился на Выборгскую сторону, где работала Крупская, она подвилась навстречу с доброй и чуть заговорщицкой улыбкой и негромко сказала: «Он ждет вас, Пятница…» И, оглянувшись, на ухо шепнула адрес. И почти так же было в октябре двадцать третьего, когда приезжал в Горки, чтобы доложить Ленину о главнейших решениях Коминтерна. Тоже улыбнулась, но такой вымученной, едва прочерченной улыбкой и сказала негромко: «Он ждал вас, Пятница». Да, ждал…
…Вот и прошли четверть часа до начала рабочего дня ИККИ, которые Пятницкий предназначал для того, чтобы в полном одиночестве, наедине со своими мыслями, обдумать все, что предстоит сделать за день, подготовиться к назначенным встречам и как следует собраться. Сегодня ни черта не получилось! Слишком уж много думал он о себе самом. Отложив, скорее отбросив кое-как сложенные газеты, Пятницкий потянулся к звонку, чтобы вызвать Казовскую. Но Фаня уже приоткрыла дверь кабинета:
— У телефона товарищ Стасова.
Пятницкий снял трубку. Характерный, твердый, чуть императивный голос председателя ЦК МОПР, этой «железной старухи», как мысленно величал иногда Елену Дмитриевну Пятницкий. Поздравила с «совершеннолетием». Пожелала доброго здоровья, чтобы дожить до всемирной революции.
Он любил и уважал Стасову. Ее прямоту, целенаправленность, несокрушимую логику. Вот уж ей никогда не Цридет в голову при виде черного назвать его сереньким или только чернеющим. Они оба терпеть не могут алогизм мышления и всяческую крутню вокруг очевидной истины. Искать обходные пути, если перед тобой широко открыты двери, допустимо лишь из тактических соображений, когда имеешь дело с противником, которого во что бы то ни стало надо положить на лопатки… В любом другом случае путь к цели должен быть кратчайшим, а следовательно, прямым.
