Вспоминая о сумасшедших днях, полных страстных споров и разного рода тактических приемов, Пятницкий спустя несколько лет писал: «Некоторых активных членов из бюро фракции большевиков Чрезвычайного съезда сильно волновало то обстоятельство, что нам не удалось получить большинство на съезде и что мы не дотянули еще на 12 голосов — тогда не было бы раскола, ибо с.-p., и меньшевики, и другие, будучи в меньшинстве, не ушли бы. Достигнуть мы могли бы этого, ибо, несмотря на то, что во фракции была довольно строгая дисциплина, кое-кто во время бесконечных дискуссий отправился домой за провизией и бельем (делегаты двух съездов провели в Питере почти два месяца), таким образом, конечно, кое-кто при голосовании отсутствовал. Я тогда не жалел об этом и теперь, спустя 5 лет, вижу, что жалеть не о чем было, ибо если бы тогда, в послеоктябрьские дни, нашей партии не удалось бы определенно и ясно по вопросу о пролетарской диктатуре противопоставить пролетарские элементы буржуазным и мелкобуржуазным элементам на железных дорогах, то после это было бы очень трудно сделать, как показывает опыт Германии и Америки, где и по сей день имеются такие же союзы отдельных служб, как это было у нас в эпоху Керенского».
Викжель, Викжедор, Всепрофжель… В этих скрежещущих металлом названиях как бы слышится отзвук скрещивающихся клинков…
В статьях и воспоминаниях О. Пятницкого в предельно сжатой форме повествуется лишь о самом главном — событиях и явлениях, порой бурных и стихийных, вправляемых в необходимое русло могучей волей Коммунистической партии. И только вскользь, предельно скупо упоминает он о своем участии в этих событиях. Поэтому о многом мы можем только догадываться, исходя из логики событий и пользуясь свидетельствами немногих оставшихся в живых товарищей и соратников Пятницкого.
М. Черняк отмечает, что характерной для Пятницкого была линия на связь с массами, с отдельными рабочими, с отдельными беспартийными, на всех дорогах везде были партийные организаторы. Не было уголка на железной дороге, куда не проникали большевики.
Так вот, создание Викжедора, чему Пятницкий отдал много сил и энергии, было, понятно, временной мерой, скорое даже пробным камнем на пути дальнейшей организации железнодорожников. И Пятницкий отлично это понимал. Викжедор, похоронивший реакционный Викжель, что само по себе являлось огромнейшим успехом, превратился в довольно странный орган, совмещавший функции и Военно-революционного комитета, и профсоюзов и действовавший параллельно с Народным Комиссариатом путей сообщения, сплошь и рядом подменяя его не только в политической, но и во всей административной деятельности на железнодорожном транспорте. Начались трения, неувязки и даже борьба самолюбий.
