В этот же день в 7 часов вечера Ногин передал по телефону чудовищный по своей наглости ультиматум Рябцева. Да, да, именно ультиматум! Командующий военным округом, имея уже данные своей разведки о том, что большевики действуют нерешительно, что вооруженные силы революции топчутся на месте, и видя, что сам Ногин настроен более чем миролюбиво, бросился в кавалерийскую атаку. От имени Комитета общественной безопасности он предложил Военно-революционному комитету распустить себя в течение 15 минут по предъявлении ультиматума. В дальнейшем все члены ВРК и руководящие работники большевистской партии должны предстать перед «демократическим судом».
В случае, если по истечении 15 минут от Совета не будет получен ответ, здание, где он находится, подвергнется интенсивному артиллерийскому обстрелу.
Итак, большевикам предлагалась безоговорочная капитуляция.
Конечно, ультиматум был отклонен. Его не стали обсуждать. Меньшевики вышли из Военно-революционного комитета. Партийный центр дал указание призвать пролетариат Москвы к всеобщей забастовке. И тут же было вынесено решение отправить председателя Совета Ногина обратно в Петроград.
Члены Партийного центра и ВРК разъехались по районам, чтобы привести в боевую готовность красногвардейцев и солдат.
Меньшевики и эсеры с демонстративным пением «Интернационала» покинули здание Московского Совета. Им вдогонку кричали: «Палачи! Предатели! Крысы!..»
А юнкера и офицерские отряды начали планомерное наступление, продвигаясь к Скобелевской площади.
Небольшой отряд солдат-двинцев, шедший к Совету, был окружен на Красной площади превосходящими силами юнкеров. Тут уже гремели не одиночные выстрелы, а залпы. Произошел настоящий бой, пролилась кровь, и лишь немногим двинцам удалось прорваться через охватившее их кольцо юнкеров.
На улицах и площадях Москвы началась гражданская война, длившаяся без малого восемь дней и ночей.
Особенно тягостным, полным неудач, грозящих катастрофическими последствиями стал день 28 октября.
Утром комендант Кремля Берзин, обманутый Рябцевым, совершает непростительный шаг — он сдает Кремль.
Правда, уже накануне из Кремля была выведена рота 193-го запасного полка и с ней по указанию ВРК ушел и Емельян Ярославский — комиссар Кремля. Но еще оставались солдаты 56-го полка, преданные революции и готовые к борьбе не на жизнь, а на смерть. На собраниях ротных комитетов они единодушно заявили: «Мы Кремля не сдадим, нам все равно погибать, так лучше погибнем с оружием в руках». Да, у солдат было оружие, и если бы только нашелся человек, который бы повел их за собой, вовсе неизвестно, кто бы стал хозяином Кремля — они или юнкера Рябцева. Но Берзин под гипнозом идеи во что бы то ни стало избежать кровопролития уговорил их сложить оружие и открыть Троицкие и Боровицкие ворота.
