— Значит, нужно в артель сплачиваться, если плохое тягло, — посоветовал Постышев. — Есть у вас тсоз?
— Есть, — после долгого молчания вздохнул Каленик. — Только таких, как я, туда не принимают. Вы откуда, товарищ, из округа или из центра?
— И оттуда и оттуда, — поспешил ответить шофер. — Вам, дядя, повезло. С таким человеком едете, что…
— Кого же принимают в ТСОЗ? — недовольно оборвал Постышев шофера.
— Шо рассказывать! — махнул рукой Каленик. — Як було заведено, шо гроши все робили, так и осталось… В газете уже друковали, шо у нас в ТСОЗе делается, и в Харьков писали, а толку нема.
— Кулаки, что ли, верховодят? — допытывался Постышев.
— И кулаки и помещики. От так все село сдавили! — Крестьянин с такой силой сжал кулак, что на нем вздулись вены. — Мы с фронту повернулись, а в селе новина. Бывший панок, тот, шо в петлюровских штанах с мотней в восемнадцатом году порядки устанавливал, прихватил сорок десятин земельки и хозяинует. А вокруг него подпанки выросли. Наши хлопцы — в район. Там посмотрели в поземельные книги и доказывают: все в порядке. А панки с хитростью вся земля расписана на родственников. Их в селе видят только летом: приедут варенье варить, в Донце купаться. Нашему панку все похвальные листы присуждают — самое культурное хозяйство в районе. А теперь он в ТСОЗе всем головует.
— Кто же его председателем избирал? Вы где были? — сурово спросил Постышев. — До Харькова вам, что ли, далеко, если в районе с этим мирятся?
— Так все подстроено, шо ни одна комиссия не распутает, — продолжал Каленик. — Наш панок в ТСОЗ не вступает. Есть у него приймаки — записаны, як родственники, а самые настоящие батраки. Они в ТСОЗ пролезли. Панок ими командует. Ну, спасибо, товарищи, вы меня тут высадите.
Машина подошла к околице села.
— На самом краю села живешь? — поинтересовался шофер.
— Живу возле сельсовета, — ответил Каленик. — У нас жинки глазастые. Языки такие, яких, мабудь, нигде нема. Побачуть, шо я с начальством приехал, начнуть всякое происшествие потом на меня цеплять.
В сельсовете, кроме секретаря и уборщицы, никого не было.
— Отменили заседание? — спросил Постышев.
— Нет, — сообщил секретарь, — соберутся еще.
— Что же, приходят, как на посиделки, когда вздумается?
— Такие люди у нас, до общественности не приучены.
— А председатель где?
— Ганна, сбегай за председателем, — распорядился секретарь. — Скажи, представитель приехал.
— Ну, раз за председателем нужно посылать, так тогда долго люди будут привыкать к общественности, — сказал Постышев и сел на лавку возле окна.
