— Ужели, по-твоему, — отвечала я, — мало того, что из-за него я лишилась матери, лишилась общества и любви брата, что мое доброе имя обсуждает и позорит чернь?
— Но почему во всем этом, — сказала она, — повинен дон Гарсиа, если он, как выяснилось, нисколько не виноват в том, что, полумертвый, оказался в твоих объятиях?
— Точно так же не виновата шпага, которой действует убийца, а все же раненому она ненавистна. Но ты лучше объясни, о каких это любовных домогательствах ты упомянула.
— Вообрази, — молвила Ирене, — он обвиняет меня, будто с той поры, как в нашем доме случился пожар, я зажгла такой же пожар в его помыслах.
— Вот как! — сказала я. — А, право, жаль, что ты не отвечаешь ему взаимностью. Признаюсь, если бы не боязнь дать подтверждение сплетням, порочащим мою скромность, то перед высокими достоинствами дона Гарсиа, пожалуй, не устояло бы даже мое сокрушенное сердце.
— Напрасные страхи, — ответила Ирене. — Поверь, лучший способ восполнить ущерб, нанесенный твоей чести, если она пострадала, — это привлечь к себе дона Гарсиа и утопить подлые наветы в океане брака. Дон Гарсиа — человек достойный.
— Вот ты уже хвалишь его! — сказала я, сгорая от ревности.
— Похвалила тебе в угоду, — ответила Ирене, — ибо замечаю, что ты склонна в нем находить только хорошее.
— Уверена, — возразила я, — что ты не станешь говорить о нем дурное.
— Ничего дурного он мне пока не сделал, — сказала она. — Но неужели ты способна заподозрить, что из-за недолгой разлуки может поколебаться моя верность и я предпочту достоинства дона Гарсиа доблести дона Алехо? Ты же знаешь, родители наши только ждут его возвращения, чтобы претворить надежды в действительность, а меж тем выказываешь мне такое недоверие, что я, право, готова обидеться. Знай, не только его домогательства мне неприятны, но я вообще избегаю встреч с ним, хотя я его соседка, да еще обязанная за гостеприимство, — ведь его семья приютила меня в своем доме, когда мой горел. Всего один раз, по настоянию матушки, я к ним зашла с визитом, и то столь кратким, как визит врача, лечащего бесплатно.
— Ну, полно нам говорить друг другу колкости, — сказала я, несколько успокоившись, но не избавившись от ревности. — У тебя одни причины, у меня другие, и, полагаю, они могут служить достаточным оправданием того, что я так презрительно захлопнула окно. Лучше пойдем-ка вдвоем Завтра, в день Иоанна Крестителя, прогуляться на Вегу; ты рассеешь тоску по жениху, а я — печаль по усопшей.
