Со Степиным пришлось помучиться больше всего. И вновь «сработало» одно из жизненных правил Позднякова: мало убедить человека в том, что он неправ, надо еще дать ему вместо того, от чего он отказался, какое-то полезное дело, дело по душе. Григорьев приступил к работе, Степин вернулся на Гознак, оба бросили пить. Дисциплинированными стали и подростки, что помладше. Четверо ходят теперь в хоккейную секцию, двое занимаются в кружках художественной самодеятельности при клубе «Огонек».
Благотворное влияние детского дворового клуба, если работа его идет на высоком уровне, трудно переоценить. А клуб «Огонек», руководимый Фаиной Григорьевной Каданэр, именно таков. Здесь семнадцать кружков и секций, в них постоянно занимаются более трехсот пятидесяти ребят. Подростки приходят сюда на встречи с ветеранами труда и войны, на вечера-диспуты и просто отдохнуть, потанцевать.
— Вы только вдумайтесь, — говорит Поздняков, — сотни ребят отвлекаются от улицы, сотни заняты полезным делом, приобретают навыки, которые пригодятся в жизни.
И сразу же переводит разговор на шефов: это они по всем современным требованиям оборудовали детский клуб в первом этаже одного из жилых домов, они освободили для опорного пункта две квартиры в другом доме.
Мы вновь идем с Николаем Григорьевичем Поздняковым по улицам микрорайона. Ярко зеленеют стройные ряды топольков и лип, а в лесопарке весело пестреют шляпки детских грибков.
— Спокойнее стало у нас после того, как начал действовать опорный пункт, — говорит Поздняков. — Но я всегда, между прочим, подхожу к подросткам, побеседую с ними о том о сем. Так же и Лиллосон, и Наугольных, и Прохоров, и Осокина… И ни у кого из нас нет привычки повышать голос на подростка. Посидишь так минут десять-пятнадцать, послушаешь их новости, сам расскажешь какой-нибудь поучительный случай и идешь дальше: «Всего доброго вам, ребятки, но чтобы в десять вечера все были по домам!» И, представьте, проверишь — никого нет в неположенное время ни в парке, ни во дворе. «А курить, — говорю, — чтоб не смели. Будет восемнадцать — дело ваше. Я же не заставляю вас без шапки ходить, если на дворе мороз…»
И тут Поздняков вспоминает один из морозных дней. Градусов сорок было на улице, и вдруг — телефонный звонок. Поздняков услышал взволнованный голос домкома: группа подростков собралась в подъезде — ругаются, курят, сорвали почтовый ящик. Поздняков пригласил домкома зайти на опорный пункт часов в девять вечера. Сам же запахнул полушубок и пошел посмотреть, что натворили ребята. Они действительно там стояли, только не на втором этаже, где висят почтовые ящики, а на первом. Не ругались, не курили, все почтовые ящики — в порядке.
