])».
Я рассказала это Пушкину. Он был в восторге.
* * *
Я сделала визит старушке X. Она была очень в духе и рассказывала мне истории из доброго старого времени. Оказывается, что Императрица Елизавета ввела шифры, раньше для военных, а потом отменила их и дала их своим четырем фрейлинам. Императрица Екатерина создала портретных дам, и первою из них была кн. Дашкова. M-me X. не любила ее. Она мне сказала: «Эта президентша академии считала себя знаменитостью, а Лев Нарышкин подсмеивался над ней». Говоря со мной о смерти Петра III, которую она помнит, она сказала: «Сознайтесь, милая, что это была несчастная случайность». Затем она спросила меня, что я думаю о Фуссадье и Димсдале[156]? Я ответила, что никогда не слыхала о них. Она тогда объяснила мне, что это два врача, служившие при Екатерине и умершие уже лет 50 назад. Они приехали ко двору еще раньше докторов Гендерсона и Роджерсона, и Димсдаль был другом банкира Сутерланда, подарившего собаку Екатерине. Добрая старуха думает, что мне сто лет, и очень удивлена, что я не знаю всей этой истории. Она говорила мне о кн. Moustache[157], о «военной тетушке» и кн. Черепахе[158] и дала мне понять, что они были не так красивы, как она, и гораздо старше ее. Кн. Голицына была в Париже, когда король вернулся из Версаля. Кто-то спросил m-me X., что она думает о проекте поставить колонну в честь Императора Александра. Она рассказывала нам, что Пушкин уже «одурачил ее по этому поводу». Он сказал ей, что колонна будет держаться собственной тяжестью, а не цепями. X. не верит этому, находя это невозможным и очень опасным; она заявила, что никогда не проедет по площади, а то колонна упадет и задавит ее. Граф Моден разуверял ее и указал на Вандомскую колонну в Париже. «Прекрасный пример! – вскричала она. – Французы – обманщики, они создали великую революцию, они обезглавили короля и сделали императором узурпатора, генерала Бонапарта».
Вечером Моден рассказал все это Императрице. Государь показал нам рисунки, сделанные для памятника. Он в восторге от памятника Фальконета (статуя Петра Великого).
Я сопровождала Государыню к кн. Мусташ[159]. Она была именинница. Ее Величество спросила ее о здоровье. Она вздохнула:
– Все больна из-за этих проклятых французов; я была так поражена, когда они увезли королевскую семью из Версаля, что выкинула и до сих пор еще не оправилась.
В карете Государыня сказала мне:
– С тех пор как я знаю кн. Голицыну – она всегда отвечает мне одно и то же; она забыла, что почти все ее дети родились после этого эпизода и что она уже достигла почтенного возраста.
