«Я не забуду, — говорил Леонид Ильич, — в какой панике Никита то пошлет телеграмму Кеннеди, то «с дороги» требует задержать ее, отозвать. А все почему? Потому, что хотел об…ать американцев. Помню, на Президиуме ЦК кричал: «Мы попадем ракетой в муху в Вашингтоне!» И этот дурак Фрол Козлов ему вторил: «Мы держим пистолет у виска американцев!» А что получилось? Позор! И чуть в ядер-ной войне не оказались. Сколько пришлось потом вытягивать, сколько трудов положить, чтобы поверили, что мы действительно хотим мира».
А по поводу берлинского кризиса 1961 года, когда была построена знаменитая стена, Леонид Ильич спустя десятилетие замечал: «Сегодня не пахнет огнем, как пахло этим огнем еще десять лет тому назад, когда в Берлин мы ввели наши танки и американцы ввели свои… Когда мы воздвигали стену в Берлине как одну из мер. Вместо дипломатических успехов строили китайскую стену, грубо говоря, и хотели так решить проблему».
«Никита сильно ругается!» Ближайшим соратникам Никиты Сергеевича часто доставалось от него столь же крепко, как и рядовым работникам. Дипломат Б. Колоколов вспоминал такой эпизод. Во время встречи иностранных гостей что-то пошло не по плану. Хрущев вызвал и сурово распек за это Брежнева. «Лицо его покраснело, — вспоминал Б. Колоколов, — на нем появились капли пота, взгляд был растерянным, и он сказал взволнованно находившемуся в зале… М. А. Суслову: “Никита сильно ругается!”». Эта маленькая сценка поразила ее случайных свидетелей: ведь им казалось, что глава Советского государства (Брежнев) — это очень крупная величина, вполне сравнимая с самим Хрущевым.
О пределах власти Брежнева в то время можно судить и по такому случаю. В 1964 году в Ленинграде к смертной казни был приговорен гражданин Аркадий Нейланд. Сомнений в его виновности не возникало: он убил женщину и трехлетнего ребенка с целью ограбления. Смущал только возраст осужденного — 15 лет! Казнить подростка, хотя бы и убийцу, — даже у самих судей такое решение вызывало сильные сомнения. И руководители Верховного суда СССР обратились к Брежневу с просьбой о смягчении приговора. Видимо, они рассчитывали на его известную всем мягкость, и в этом не ошиблись. «Он не любил жестоких расправ, — писал А. Александров-Агентов. — Как-то, будучи Председателем Президиума Верховного Совета СССР, он сказал, что самое тяжелое для него в этой должности — обязанность подписывать смертные приговоры, отклонять апелляции приговоренных».
