Был и такой случай, когда Леонид Ильич едва не погиб под огнем собственной авиации. Услышав о том, что впереди советские самолеты атакуют врага, Брежнев немедленно крикнул: «Ребята, сейчас будут бомбить, ложись!»
«Видимо, выработалось уже чутье, которое возникает у людей под огнем», — объясняется это «чудесное» предвидение в мемуарах Брежнева. «Мы выскочили, легли у дороги и все-таки чуть не пострадали от своей же авиации».
Судя по всему, самого Леонида Ильича удивляло его собственное везение, позднее он говорил: «Я вот ведь воевал, а живой». «Всю войну прошел, жив остался…» В одной из речей заметил: «Даже не верится порой, что все это было, что это можно было выдержать…»
«Не видел он в воде погон…». Жизнь Красной армии в военные годы не обошлась без переодевания — причем не в переносном, а в самом буквальном смысле слова. В дни переломных сражений, в начале 1943 года военная форма вдруг расцветилась золотыми погонами, алыми лампасами и прочими приметами давно ушедшего времени. Адмирал Иван Исаков рассказывал: «Помню, как всерьез обсуждался вопрос о введении адъютантских аксельбантов и эполет; помню, как в закрытых машинах везли в Кремль шесть человек, обмундированных в армейские мундиры с эполетами, и шесть человек, одетых во флотские кители с эполетами… И это было не в конце войны, а в разгар ее». «Правда» тех лет пестрит подробными описаниями разных погон, орденов, медалей, орденских лент, колодок и планок…
Жители освобожденных советских городов удивлялись: «Какая армия сдавала города? Красная. А какая освобождает? Тоже Красная? Не похоже…». Ведь сами слова «золотопогонник», «офицер» означали прежде не что иное, как «белогвардеец». Выражение «товарищ офицер» первое время резало слух (как если бы сказали «товарищ царь»). Это всеобщее удивление отразилось, кстати, и в «Василии Теркине», где старик спрашивает у главного героя:
— …Как получше,
На какой теперь манер:
Господин, сказать, поручик
Иль товарищ офицер?
«Товарищи» пока остались «товарищами», как это было заведено революцией, — еще на полвека. Но на их плечи теперь легли погоны, а на грудь — непривычные награды с именами князей, графов и иных царских военачальников: ордена Суворова, Кутузова, Нахимова, Ушакова, великого князя Александра Невского…
Разумеется, переодеться в «старорежимный» мундир пришлось и нашему герою. Его прежнее воинское звание — бригадный комиссар — отправилось в «корзину истории» вместе с металлическим ромбом, который Брежнев носил на петлицах. Отныне он стал полковником. Правда, как видим из воспоминаний Брежнева, в решающий момент вовсе не звезды на погонах спасли ему жизнь. Вытащивший его из воды матрос и не заметил их: «Не видел он в воде погон, да и не важно это было в такой момент…».
