— Поговорим с глазу на глаз, — застенчиво просит парень.
— Брось! — улыбаясь, отвечает девушка. — Теперь время разговаривать с классу на класс.
О чем же шли эти споры? Александра Коллонтай в 1923 году выдвинула лозунг «Дорогу крылатому Эросу!». По ее мысли, в годы революции и гражданской войны в стране неизбежно победил «бескрылый Эрос» (или, как она выражалась, «оголенный инстинкт воспроизводства»), «Бескрылый Эрос не родит бессонных ночей, не размягчает волю, не пугает холодную работу ума». Теперь же, считала Коллонтай, наступило время воскрешения романтической, нежной любви — крылатого Эроса. В ответ в ее адрес звучали хлесткие обвинения в ахматовщине, «эротической реакции», в желании украсить Эроса павлиньими перьями. «Очень боюсь, — возражал ей участник дискуссии А. Зал-кинд, — что при культе «крылатого Эроса» у нас будут плохо строиться аэропланы. На Эросе же, хотя бы и крылатом, — не полетишь». Еще Коллонтай проповедовала, что время «общения только с одним избранником сердца» ушло в прошлое. Отныне такое общение («многогранная любовь») может происходить с двумя, тремя, четырьмя и даже «со всеми членами коллектива». Она осуждала «эгоистическое желание «навсегда» закрепить за собою любимого». Разумеется, эта мысль вызывала столь же ожесточенные споры…
На карикатуре 1925 года комсомолец жалуется приятелю:
— А у Машки вредный уклон.
— Почему?
— Все от поцелуев уклоняется.
Такое отношение называли «мещанством». «Комсомольская правда» писала: «Если девушка… не позволяет «лапать» себя (это делается в порядке чисто товарищеского отношения), ее клеймят тем же словечком». Кое-где возникали даже кружки под названием «Долой невинность». Само слово «любовница» революция отменила. Нет никаких любовниц, есть только жены! В. Сорин в 1923 году выдвинул в «Правде» новую заповедь: «не живи сразу с тремя женами». Но его тут же обвинили в мещанском подходе за это ограничение.
Впрочем, семейная жизнь самого Леонида Ильича на этом фоне выглядит на удивление традиционной: всю жизнь он состоял в браке только с одной женщиной. Но, видимо, что-то от чувств и настроений 20-х годов у него сохранялось. По крайней мере, за ним в течение всей жизни удерживалась слава человека, неравнодушного к прекрасному полу. И сам он пользовался успехом у женщин.
— В молодости я говорил, — вспоминал сам Брежнев, — вино и женщины — мое настроение…
«О многих его похождениях я слышал, — рассказывал переводчик Виктор Суходрев, — но один раз был свидетелем такой сцены… Когда в 1973 году мы гостили в Кэмп-Дэвиде, Леонид Ильич отрядил своего адъютанта в аэропорт за одной из стюардесс своего самолета. Та прибыла и провела два дня в коттедже Брежнева. Причем когда Никсон зашел к нашему лидеру, Леонид Ильич представил ему молодую женщину. Уходя, Никсон с улыбкой промолвил: “Берегите его…”». Эту молодую женщину запомнил и Ричард Никсон, описав ее в своих мемуарах. От нее, по словам президента, пахло французскими духами «Арпедж» — он узнал этот аромат, поскольку это были любимые духи его супруги.
