«Поэзия для него была как религия, — писала Любовь Брежнева. — Вспоминая свое детство, особенно летние каникулы в деревне, он любил читать стихи о красногривом жеребенке: «Милый, милый, смешной дуралей, ну куда он, куда он гонится?» И говорил, что детство его связано с воспоминанием ошалевшего от солнца, запахов и свободы красногривого жеребенка… Я запомнила еще одну фразу, которую дядя любил повторять из есенинских строк: «Я сердцем никогда не лгу»… Знал почти всего Есенина наизусть и говорил, что он ему близок, как брат. «Красив душой, — говорил он о поэте, — настоящий русский человек! — И добавлял: — Неуемное сердце. Вот послушайте:
Я пришел на эту землю,
Чтоб скорей ее покинуть…»
А про себя генсек однажды заметил: «Болит душа… И что делать с этой болью — я не знаю. Но только при боли я и согласен жить… Это есть самое дорогое мне и во мне…»
В 70-е годы «упаднический поэт» Есенин получил официальное признание: вышел трехтомник его сочинений, а в школах теперь учили его стихи.
Кроме Есенина, Брежнев помнил наизусть многое из Пушкина. Его строками тоже иногда выражал свои мысли и чувства. Так, генсек признавался:
— Я устал, давно устал и от снобов в белых перчатках, и от ревнителей домостроя, взявших на себя право и заботы веро-учительства. Спасает только охота и немножко — водка… Видимо, я далеко не профессиональный политический деятель, каковым меня хотят представить на каждом углу… Мне всегда была близка мысль поэта о тайной свободе человека: «Зависеть от властей, зависеть от народа — не все ли нам равно?»
«Бог, великий бог, лежал в пыли!». Брежнев знал также поэзию Блока, Надсона, Апухтина, Твардовского. В 70-е годы нередко читал их стихи по памяти во время застолий. Любовь Брежнева вспоминала один свой разговор с Леонидом Ильичем: «Зашла речь о Павле Когане, поэте, рано погибшем во время войны. Леониду очень нравились его стихи: «Я с детства не любил овал, я с детства угол рисовал». Нравились потому, что они были ни о чем». (С этим поэтом наш герой познакомился лично — они встречались на фронте под Новороссийском.)
Между прочим, собственные стихи Брежнева («Это было в Лозанне, где цветут гелиотропы…») выдают и знакомство со стихами Игоря Северянина:
Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж —
Королева играла — в башне замка — Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил ее паж.
А словечко «шокинг» Леонид, вероятно, позаимствовал из другого стихотворения Северянина — «Цветок букета дам»:
