Другой Брежнев | страница 13
По форме стихи весьма неуклюжи и действительно напоминают стихи ребенка. Но удивляет не это: кажется, автор нисколько и не старался «причесать» свое творчество, хоть слегка отшлифовать его форму. В рукописи совершенно не соблюдаются стихотворные строчки. А чего стоит сделанное в рукописи небрежное сокращение слова «общество» — «об-во»! Сам этот листок очень живо передает стиль жизни тех лет — торопливый, страстный, невнимательный к «пустякам».
Вот текст этого стихотворения (по сравнению с рукописью в нем исправлены явные ошибки и описки):
На смерть Воровского!
Между прочим, можно догадаться, что подсказало Леониду идею этого стихотворения. 31 мая 1923 года, в самый разгар «галстучных» споров, журнал «Прожектор» напечатал на обложке фотографию: некий человек с тросточкой, по виду — типичный британский джентльмен, покидает дворец. Подпись гласила: «Л.Б. Красин выходит из министерства иностранных дел после беседы с Керзоном». «Красин был тогда послом, — вспоминал писатель Варлам Шаламов. — Он выходил из какого-то дворца с колоннами. На голове его был цилиндр, в руках — белые перчатки. Мы были потрясены, едва успокоились». Молодежь восприняла этот снимок как прямой вызов или даже откровенное признание. Вот, значит, к чему в конце концов ведут «галстучники»! И все только ради того, чтобы угодить вкусам Керзона — того самого лорда, чье громадное чучело молодежь носила на своих демонстрациях… А на соседних страницах тот же журнал помещал фотоснимки с похорон убитого Воровского: гроб с телом, свежая могила на Красной площади… Очевидно, молодежь придирчиво изучала эти фотографии, обсуждала их. Напрашивался простой вывод: белогвардейцы не тронули Красина — этого нарядного денди в цилиндре и белых перчатках, а вот Воровский получил от них свинцовую пулю. Видно, он-то не подлаживался к их вкусам и привычкам, не угождал мировой буржуазии! В стихотворных строчках Брежнева неожиданно прочитывается вполне определенный упрек Леониду Красину.