За обедом в «Савойе» Огюст Роден спросил графа Гарри:
— Я слыхал, что ты собираешься сегодня вернуться на континент?
— Давно пора, — ответил Гарри. — Меня ждут и в Берлине, и в Веймаре.
— Если ты подождешь до завтра, мы можем поехать вместе.
— Отлично! — воскликнул Гарри, и они на следующий день покинули Англию.
Перед сном Гарри написал в своем дневнике:
«Роден оказался прекрасным спутником. Всю дорогу через Ла-Манш старик был весел и остроумен и даже не подал виду, что страдает морской болезнью. Он сознался в этом только в поезде. На вокзале в Париже его встретила подруга, и мы расстались, почти не прощаясь. Он крикнул мне вслед:
— Встретимся в четверг у графини!
Я думаю, он имел в виду мою маму, в салоне которой по четвергам собираются интересные люди».
Но в салоне у графини Кесслер они не встретились — 28 июля 1914 года началась Первая мировая война.
На следующий день, не дожидаясь четверга, предусмотрительный Гарри поспешно отправил в Англию своих отчаянно сопротивлявшихся маму и сестру. С Огюстом Роденом он больше не виделся никогда — они вдруг оказались по разные стороны линии фронта: один немец, другой француз. Роден не дожил до конца войны, умер в 1917-м.
В 1918 году закончилась не только Первая мировая война, закончился и исчез навсегда тот удивительный неповторимый мир, который впоследствии был назван прекрасной эпохой.
Я не буду писать о Первой Мировой Войне. Это была страшная бессмысленная мясорубка, которая поглотила десять миллионов жизней и которая свелась к тупому многолетнему сидению в окопах под взаимным артиллерийским обстрелом.
В результате человечество осознало, что жизнь отдельного человека ничего не стоит — она и раньше стоила недорого, но все же не совсем ничего. Об этом написано множество книг — документальных исследований, исторических трактатов, воспоминаний и художественных романов. Поэтому я упомяну только об отдельных реальных фактах, которые связаны с моими героями.
Элизабет в глубокой задумчивости склонилась над финансовым отчетом. Радоваться было нечему — во второй год этой бессмысленной войны дела Архива обстояли из рук вон плохо: поток туристов уменьшился почти до нуля, пожертвования прекратились. Исправить ситуацию она не могла, хотя давно отреклась от своих первых восторгов после начала войны, пусть неожиданной и необъяснимой, но подающей надежду на торжество германского духа. Увы, надежда не оправдалась, германский дух не восторжествовал, а конца войны не предвиделось.
