Пришлось, конечно, преодолевать отчаянное сопротивление Мари, привыкшей за последние годы быть полноправной хозяйкой в доме Карла. Но Лу нравилось бороться, и она всегда добивалась своего. Тем более что Карл не вмешивался, а маленькая Маришка неизбежно была ее верной союзницей.
Несколько месяцев она наслаждалась покоем — копалась в саду, никуда не стремилась, читала забытые книги и почти ничего не писала. Потом это инертное существование начало ее беспокоить — не означало ли оно приближение старости? Ведь через год ей неизбежно исполнится пятьдесят лет — это страшная цифра, когда-то она даже представить себе не могла, что доживет до половины столетия. Да и сейчас это было нелепо — она все еще чувствовала себя молодой. И чтобы доказать это себе и другим, она обязана преодолеть инерцию комфортабельного бытия и тронуться в путь.
Лу еще не знала куда, но это было неважно. Важно сорваться с места и тронуться в путь — стоять у вагонного окна под перестук колес и ожидать новых встреч и новых увлечений. Коротких, ни к чему не обязывающих, но наполняющих душу верой в свою силу и чары.
Принять решение, куда ехать, ей помогло очередное письмо Райнера, в котором он рассказывал, как провел несколько счастливых месяцев у своих шведских друзей. Его послания — одна из причин главных страданий ее жизни — Райнер всегда был бездомным, неустроенным, нелюбимым и неприкаянным. И только она, Лу, могла спасти, приютить и приласкать его. Ей было безумно его жаль, хотя иногда ей казалось, что он такой бездомный и неустроенный только для того, чтобы она наполнилась состраданием и опять взяла его к себе, как голодного котенка. Она ведь точно знала, что у него за эти годы было несколько возможностей наладить свою жизнь, взвалив бремя ответственности на плечи какой-нибудь другой женщины, очарованной его талантом и бесприютностью. Но всегда в последнюю минуту он устраивал любое безобразие, навсегда отвращавшее от него эту несчастную другую женщину, и сказка кончалась разрывом и слезами.
Писал Райнер хотя и жалостно, но художественно, так что его описание шведской жизни подтолкнуло Лу отправиться в путешествие по Швеции, которая очень пришлась ей по сердцу — своими дремучими лесами и зеркальными озерами она напоминала ей окрестности Санкт-Петербурга. Она все чаще вспоминала свое российское детство, с годами оно начинало казаться ее все более и более счастливым. Не говоря уже о неизгладимой памяти о ее беззаветной дружбе с отцом, даже конфликтные отношения с матерью представлялись почти пасторальными.
