Он объяснил нам суть своего требования. Его легионеры — очень молодые люди из интеллигентных семей. Они замечательные бойцы, но физически не очень крепки, потому что не привычны к тяжелым нагрузкам и нуждаются в отдыхе, после которого вернутся в строй с еще большим энтузиазмом.
Я пообещал, что срочно передам германскому командованию подробности требований поляков, и мы договорились, что наша делегация вернется через день для дальнейших переговоров. Следующая встреча состоялась в новой, гораздо более просторной землянке Пилсудского — похоже, дарованная немецким командованием передышка пошла полякам на пользу.
Поблагодарив нас за помощь, Пилсудский согласился ответить на мои политические вопросы. Он заявил, что после войны должна быть создана объединенная Польша, в которую войдут и Галиция, и территория, оккупированная Россией. Я спросил, будет ли он претендовать также и на Померанию, и он ответил, что этот вопрос нужно оставить будущим поколениям.
Наш разговор несколько раз прерывался сопровождающим нас австрийским офицером — очевидно, австрийцев беспокоит столь долгая беседа представителя Германии с польским генералом.
Несмотря на то что в 1915 году граф Гарри уладил конфликт немецкого командования с несговорчивым польским лидером, через год между ними разгорелось новое противостояние, куда более серьезное. К июню 1916 года поляки составляли заметную часть немецкой армии — в их легионах насчитывалось около 25 тысяч человек. В ноябре того же года на этнических польских землях было образовано марионеточное Королевство Польское, подчинявшееся Германской империи, и польские легионы стали частью рейхсвера. Однако бо́льшая часть польских военнослужащих во главе с Пилсудским отказалась приносить присягу кайзеру, что привело к массовым арестам легионеров. Пилсудского заточили в одиночную камеру в тюрьме-крепости Магдебург, на этот раз не в русской, а в немецкой.
Неизвестно, как бы сложилась его судьба, если бы в октябре 1918 года в городе Киле не вспыхнуло восстание моряков, которое привело к разгоревшейся по всей стране революции, покончившей с Германской империей. К счастью, кто-то вспомнил о сидящем в магдебургской тюрьме польском генерале и спохватился: не прикончат ли его озверевшие революционные толпы? Чтобы вывезти его из Магдебурга, завершающая свое существование администрация Германской империи снова обратилась к графу Кесслеру в надежде, что он опять сумеет договориться с гордым польским шляхтичем.
