— Откуда это элегантное платье? Неужто ты умудрилась выписать его из вражеского Парижа?
— Ах, мой дорогой Гарри, ты так и не научился понимать женские уловки! — просияла Элизабет, радуясь, что граф оценил ее вкус. — Я просто нашла замечательную портниху, которая безукоризненно копирует лучшие парижские модели.
— Я всегда восхищался твоей практической сметкой, — смиренно признался граф. — А ведь портниха шила платье на швейной машинке? Как же это вяжется с твоим презрением к швейным машинкам? Или ты передумала?
— Ничуть нет! Я по-прежнему убеждена, что именно это еврейское изобретение привело к сегодняшним ужасным последствиям. Ты только глянь, как вокруг стало скучно и мрачно — эрцгерцог нас покинул, его дворец заперт, в окнах темно, на улицах нет больше нарядных экипажей и веселых толп. Да что я говорю — нет больше Германской империи, даже кайзера нет!
— Но чем виноваты швейные машинки?
— Я ведь тебе уже объясняла: все началось с женщин. Раньше они целыми днями шили платья, пальто, юбки, рубахи, штаны, белье и все остальное. А теперь с помощью машинки шитье стало легким и быстрым, и его поручили портнихам. Так что у миллионов женщин осталась уйма времени, вот они и покушаются на основы общества. И добились своего — вся нормальная жизнь разрушилась.
— Да, нормальная жизнь разрушилась, — согласился Гарри, — но вряд ли из-за женщин. Мужчины тоже внесли свой вклад. Я такого насмотрелся в Берлине, что душа моя просто отдыхает в Веймаре, даже без эрцгерцога.
— Нет-нет, без эрцгерцога все уже не так! Германия без Гогенцоллернов уже не Германия, а какая-то никому не нужная республика!
— Ну уж и не нужная! Многим она нужна!
— Стой, стой, а зачем ты сюда приехал? Столько лет не появлялся и вдруг прискакал! Уж не заседал ли ты вчера в Национальном театре? Как я сразу не догадалась!
— Ну, конечно, заседал. Как такое историческое событие обошлось бы без меня?
— Да, да, — огорчилась Элизабет. — Как можно разрушить Германию без тебя?
— Мы ничего не разрушили, империя рухнула сама под бременем собственного идиотизма.
— Значит, империю вы отменили! И что еще вы там, в бывшем театре, решили отменить?
Граф не хотел ссориться со своей верной соратницей. Он сделал вид, что не заметил ее воинственного тона, и сказал умиротворяюще:
— Мы создали новую республику, которую назвали Веймарской. И назначили канцлером моего верного друга Густава Штреземана.
— А чем твой верный Штреземан занимался до сих пор? Был безработным? — ощетинилась Элизабет.
