Гроздья гнева
Едва ли не главная заповедь, которую запомнили и соблюдают: это подставить щеку. Но в книге мудрости не сказано, чтобы если кто треснул тебя по правой скуле, ты подобострастно дал ему звездануть и по левой. Если дошло до того, что кто-то посмел-таки поднять руку на человека — вот тут человек должен остаться на такой высоте, которая ему заповедана. Книга мудрости учит нас: стремитесь быть такими, чтобы тот, кто посмел вас ударить, вдруг осознал весь ужас своего святотатства, осознал, что поднял руку на Его творение. Чтобы он с этой минуты преобразился, чтобы ток Божественный прошел по нему. А если не так, то мы не творения Его, а всего лишь жалкие плевелы, подлежащие сожжению.
Честь и достоинство должны охраняться уже на подступах к посягновению на них. Сообщество людей, считающих честь превыше всего и помнящих, что честь есть осознание того, что мы созданы Им, — это народ. И внутри себя делится он в зависимости от отношения к этой истине. И если он соблюдает эту заповедь — это народ счастливый. А иначе — начнет зреть гнев. Упаси нас, Господь, от любого бунта, бессмысленного и беспощадного. И о том, что однажды случилось в Ахетатоне, помните потомки фараона (да будет он жив, благословлен и свят!)!
Не могу молчать
(Слово о цензуре)
Известно, что случается, когда народ безмолвствует. В лучшем случае, как говорят в народе, мент родится. В худшем — бунт, бессмысленный и беспощадный. И потому всякая власть предпочитает, чтобы где-то что-то все же говорили, выпуская тем самым пар. Но и в прежние времена государево слово и дело распространялось дьяками по градам и весям, а слово писателя доходило до народа само и доходило скорее и лучше. Власть к этому относится ревниво и с опаской. Иными словами, она желает контролировать словесный поток. Это называется цензурой.
Но, как сказано, нам не дано предугадать, как слово наше отзовется. Нынче власти не бранит лишь ленивый. Даже веселенькая, любящая пожить газета «МК» — все туда же — разоблачает с упорством Павлика Морозова. Не щадит ни президента, ни самого Березовского, называя его БАБ.
Да что там СМИ: сами писатели в толстых журналах тоже бранятся бери не хочу, но тоже цели не достигают: многомиллионная аудитория куда-то исчезла, а читает их узкий круг, который ничего изменить не может.
Потому как случилось самое неожиданное для всех: сегодня разоблачения и критика всякого рода ни на кого не действуют. Разве что в читающей среде еще более укрепляется сознание отсутствия всякой власти. И кончилось тем, что то ли в дальнем кишлаке, то ли в высокогорном ауле, где обычно ономастика живо откликается на политические события, родители нарекли новорожденную Коррупция.
