Старик усадил мальчугана у очага, поднес ему простокваши, обильно накрошив в неё вяленого сыра, затем подбросил в огонь хурмовых веток, горящих особенно жарко и весело. А сам вышел из хижины крикнуть соседям, чтобы они не искали мальчишку.
Снег валил густо-густо. Старик поднял голову к небу. Большие, пушистые снежинки кружились, роились над ним. Им не было числа. Налево, направо, вверх, вниз, целясь и попадая в глаза. От этого хоровода у мельника голова пошла кругом.
— Ей! Махял! — крикнул он. Затем выждал время, необходимое, чтобы там услыхали и отозвались, хотя там обычно не отзывались, потому что он все равно не слышал. И добавил:
— Мальчика не ищите, он у меня!
Багелар был глух, как любой мельник, но голос имел зычный. Да и соседи жили близко. Обычно, когда бывала смолота их кукуруза, он им раз прокричит и спокойно возвращался в домик ли, на мельницу ли: его всегда слышали. Сейчас, пока идет снег, выводить мальчугана на улицу смысла нет, пусть пока посидит у огня. Мельник еще раз подставил лицо снегу и вернулся к очагу.
Он не смекнул, что сама природа сейчас была глуховата из-за густого снега. Мельник не отличался особенным умом и сообразительностью, это он нередко осознавал с досадой. А бешеный пёс…
— Прекратил бы ты на ночь, а?
— Но это же интересно!
— Да, интересно, рассказывай, папа, что был дальше с бешеной собакой.
И отец продолжал.
— Бешеный пес пошел вдоль речки. Нырнув в стадо, он укусил телка. Кинулся и на Мактину, когда та возвращалась от мельницы; задеть ее не успел, но пришлось старой вместе с мешком кукурузы прыгать в студеную речку. И никто в деревне еще не знал о случившемся. Псы его даже не учуяли и дело не в снеге. Псы наши — разве же это псы: только и могут, что сидеть и лаять на пороге.
И только когда прибежала Мактина, вся мокрая, испуганная, но мешка не бросившая, в деревне закричали, заголосили, стали стрелять в воздух, передавая друг дугу весть: бешеная собака, будьте осторожны, бешеная собака! И только тогда у Махяла заметили, что мальчугана нет.
У Гудымов ружья всегда наготове, они схватились за ружья. Хута, который извел деревенских старух, стреляя дроздов да зябликов и осыпая крыши дробью, — и его ружье сгодилось, и он побежал. На доброго пса деревне всегда не везло, трусливых псин от порога было не оторвать.
А мельник Багелар был рад, что малый слушает его байки. Он оглянулся по сторонам, придумывая, что бы ему сделать еще приятного. В дверях стояла собака. «Пошла прочь!» — сказал мельник и встал, чтобы прогнать чужую собаку и прикрыть дверь. Но пёс не только не испугался, но пошел на него, и не успел старик отпрянуть, как цапнул его за ногу. Вот тебе и раз! И тут в голове старика мелькнула догадка, что собака-то бешеная! Если бы он был сельским мудрецом, то он бы засомневался, зная из опыта веков, что собаки бесятся только в летнюю жару, но мельник был туг на ум, как и на ухо, и сразу понял правду: собака бешеная! Он кинулся к малому. Тот глядел, не понимая, что произошло. Рука малыша с ложкой замерла в воздухе и простокваша лилась ему на грудь. Старик подхватил малого и поднял на руки. Пес же прошествовал прямо, уткнулся в стену носом, как-то механически отскочил и покатился в другую сторону. Ткнувшись в другой угол, тоже отскочил. И удалился через дверь, не потому что видел эту дверь, а потому, что прямая, по которой он двигался, пересеклась с дверным проемом.
