На летное поле нас, естественно, не пускали. Но мы видели, как машины-полуторки, оснащенные «стартерами», подъезжали к стоявшим в молодом сосняке истребителям и помогали запустить двигатели. К летчикам у нас был «свой подход». Мы заметили время, когда летчики дружно выходили из столовой и при виде нас – мальчишек – доставали из бездонных карманов галифе кто кусок сахара, кто печенье, кто сухари.
В ответ на наши вопросы летчики говорили нам, что Ил-2 – отличный самолет, но садится в канавы, не долетая до посадочной полосы, потому что сложен в управлении, и такие асы воздушных боев, как Жуков или Харитонов, предпочитают летать на поставляемых по ленд-лизу американских «эйркобрах» или английских «спитфайерах», поскольку те превосходят в скорости и наши, и немецкие самолеты.
Еще для немцев неприятным сюрпризом явились изобретенные и изготовленные в нашем городе радиотехнические системы – радары, способные обнаружить вражеские самолеты на большом расстоянии. Они были установлены на основных направлениях подлета немецких бомбардировщиков, где бы они ни взлетали, в Латвии или в Эстонии. Наши истребители перехватывали их на подступах к городу, в результате немцы несли тяжелые потери и были вынуждены отказаться от авиационных налетов.
Выжить в осажденном многомиллионном городе совсем не просто. Пережить голод и холод, множество личных трагедий еще труднее. Особенно когда жизнь и смерть как бы меняются местами и нельзя однозначно судить, хорошо это или плохо. Поясню примером. В нашей квартире помимо нас пережила блокаду семья Токаревых (фамилия и имена мной изменены – скоро читатель поймет почему), простая рабочая семья. Еще перед войной их сын, наш ровесник, поступил в ремесленное училище (Токаревы жили более чем скромно). Но очень уж хотелось Токаревым, чтобы их старшая дочь, красивая Люся, получила высшее образование. В середине 30-х Люся поступила в Первый медицинский институт и закончила его перед войной. Вскоре состоялась ее свадьба с Василием – однокурсником. Мы всей квартирой радовались, что так случилось и появилась новая красивая пара.
Но началась война, и Васю призвали в армию. Люся осталась одна. В самый трудный период блокады, в конце ноября – начале декабря 1941 года, у Люси родился мальчик. Он все время кричал у нас за стеной, и мама спросила Люсю, почему он постоянно плачет. Люся ответила, что от голода, потому что она его не кормит. Мама была поражена. И вот Люся раскрыла ей свою философию жизни: «Если я буду его кормить, то не выдержу и умру сама, а без матери он все равно не выдержит и умрет. Если я не буду его кормить, то выдержу сама, а вернется Вася, и я нарожаю столько детей, сколько захотим». Где-то в январе младенец замолчал (значит, умер). Люсе отдали пустующую комнату Бусловых (те уехали в Москву) и она стала водить туда офицеров: с них, помимо прочего, «за услуги» требовалось расплачиваться продовольствием. Часть «дохода» Люся отдавала семье, что поддерживало ее в самые голодные дни.
