Оказавшись в кругу семьи, отец откровенно рассказал историю своего исчезновения. Едва их самолет сел на аэродроме Тихвина, на него стали садиться один за другим немецкие самолеты с десантом. Выпрыгивающие из немецких самолетов солдаты сразу открывали огонь из автоматов. К счастью, отца и его группу встречали на «эмке», а рядом с аэродромом был лес, куда и рванули запоздавшие эвакуаторы. Затем бросили машину и пешком стали пробираться подальше от Тихвина, откуда доносилась стрельба. Когда вышли к своим, передать в Ленинград информацию о том, что с ними произошло, оказалось невозможно. Пришлось ждать оказий, но их все не было.
Летчики поддержали нас в самый критический момент. И когда понадобились наши усилия в общей работе по уборке города, мы были не только морально, но и физически готовы к этому, как я считаю, подвигу ленинградцев – обессиленных, измученных блокадой, тем не менее вышедших во дворы и на улицы для уборки и спасших тем самым свой город от эпидемий. Речь идет о последних двух днях марта.
Опять раздался стук в дверь, но на этот раз он никого не испугал. За дверью стоял наш управдом. Он спросил у мамы: «Кто завтра выйдет на уборку двора?» Мама показала на нас с Вовкой. Я уже упоминал, что ведра с нечистотами выливались во дворе, все это замерзло. Управдом объяснил, что надо будет колоть ломом лед и куски вывозить на улицу, а затем сбрасывать в открытый канализационный люк.
День выдался великолепный, солнечный. Когда утром мы подошли к управдому, он передал нам свежий лист фанеры, новенькую плетеную веревку, совершенно новые лом и совковую лопату. Он сам ломом пробил углы фанерного листа, привязал к ним веревку и сказал: «Готово!»
Мы с братом хорошо потрудились: брат колол ломом замерзшие нечистоты, я лопатой сваливал куски льда на фанеру, потом вдвоем мы волокли лист до открытого на улице люка, сбрасывали куски льда в люк и отправлялись обратно.
Уборкой улиц занимались все горожане. Все понимали, что осажденный город, вопреки утверждениям немцев, не «умрет от эпидемий». Еще раз подчеркну: я считаю, что это был настоящий подвиг жителей блокадного Ленинграда, и горжусь тем, что мы с братом внесли в него свой вклад. Не помню, чтобы когда-либо родной город был таким чистым, как в начале апреля 1942 года. Наступила весна, и мы поняли, что выжили и будем жить.
У отца в приятелях был командир авиационного полка, базировавшегося совсем рядом с городом, в поселке Кузьмолово. Отец решил отвезти нас туда на лето, благо немцы Кузьмолово не обстреливали. Летчики рассказали нам, что местные жители прошлой осенью убирали картошку небрежно, торопились из-за того, что боялись прихода немцев или финнов. Поэтому был смысл в повторной уборке. Мы с братом накопали примерно 2–3 килограмма картошки. Мама решила, что всю собранную картошку надо пустить на новые посадки. Нас научили сажать картофель «глазками», так что у нас кое-что осталось и на «прокорм».
